Польская Катынь советских военнопленных
Месяц назад польское культурное общество, при поддержке Генерального консульства Республики Польша и МИД этой страны, поставили на месте массового захоронения жертв политических репрессий под Иркутском памятный знак.
Вполне человеческий и гуманитарный шаг не вызвал бы никаких вопросов у общественности Приангарья, если бы все было сделано в соответствие с требованиями российского законодательства. Кроме того, странным образом, самоуправство польских дипломатов и представителей польской диаспоры совпало со сносом в самой Польше памятника одному из ее освободителей от немецко-фашистских оккупантов генералу Ивану Черняховскому, который погиб тут в феврале 1945 года.
Возможно, это стало очередным досадным совпадением в непростой истории российско-польских взаимоотношений. Однако, нет никаких случайностей в том, что польская сторона до сих пор никак не извинилась за гибель десятков тысяч красноармейцев, оказавшихся в плену во время советско-польской войны в 1919-1922 гг. До сих пор никто из официальных лиц современной Польши не предложил увековечить память погибших в лагерях для военнопленных. Хотя слова, которые нашли поляки для погибших под Иркутском вполне применимы, наверно, и к тем, кто умер в польских "лагерях смерти".
Впрочем, и в нынешней Российской Федерации пока не слышно инициатив ни от общественности, ни от того же Министерства обороны по данному вопросу. Будем надеяться, что статья доктора исторических наук Олега Назарова, опубликованная недавно на сайте "Зиновьевского клуба", не даст нам всем забыть про
ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ КРАСНОАРМЕЙЦЕВ НА "ОСТРОВАХ" ПОЛЬСКОГО "ГУЛАГА"
95 лет назад, в октябре 1920 года завершилась советско-польская война. Одним из последствий развязанной II Речью Посполитой войны стала массовая гибель советских военнопленных и других выходцев с территории бывшей Российской империи в польских лагерях.
Циничные заявления провокатора Схетыны
Если вопрос о виновниках расстрела поляков в Катыни и Медном по-прежнему вызывает горячие споры среди историков, и они ещё далеки от своего завершения, то виновной в гибели от 60 до 83,5 тысячи красноармейцев (по разным подсчётам) однозначно является польская сторона.
Официальная Варшава, будучи не в силах опровергнуть массовую гибель людей в лагерях и застенках Польши, во-первых, всячески пытается преуменьшить число жертв, во-вторых, перекладывает ответственность за трагедию с польских военных и должностных лиц на объективные обстоятельства. Хотя голода и неурожаев в те годы в Польше не было.
Вместе с тем Варшава крайне нервно реагирует на любые предложения увековечить память людей, погибших в лагерях Второй Речи Посполитой. Инициатива Российского военно-исторического общества (РВИО) начать сбор средств для открытия в Кракове памятника погибшим военнопленным вызвала гнев главы МИД Польши Гжегожа Схетыны. Он назвал это провокацией, направленной на раскол польского общества.
Но ведь никто иной, как пан Схетына в начале года выдал несколько провокаций подряд, сначала заявив, что Освенцим освобождали украинцы, а потом предложил перенести торжества, приуроченные к 70-летию окончания Великой Отечественной войны, в Польшу. По его словам, праздновать День Победы в Москве "не является естественным". Куда естественнее, оказывается, отмечать праздник Великой Победы в Польше, в пух и прах разгромленной гитлеровцами за четыре недели.
Циничный бред Схетыны можно цитировать, не комментируя.
Как польская власть заботилась о пленных
В те времена, когда СССР и Польская Народная Республика вместе строили социализм, о красноармейцах и прочих выходцах с территории бывшей Российской империи, сгинувших в польских лагерях, старались не вспоминать. В ХХI веке, когда поляки крушат памятники советским солдатам, спасшим их дедов от нацистской газовой камеры, а Польша проводит антироссийскую политику, молчать об этом недопустимо.
Система польских лагерей возникла сразу же после появления на политической карте Европы Второй Речи Посполитой — и задолго до возникновения сталинского ГУЛАГа и прихода нацистов к власти в Германии.
"Островами" польского, образно говоря, "ГУЛАГа" были лагеря в Домбе, Вадовице, Ланьцуте, Стшалково, Щиперно, Тухоле, Брест-Литовске, Пикулице, Александруве-Куявском, Калише, Плоцке, Лукове, Седльцах, Здуньской-Воле, Дорогуске, Петркове, Острове-Ломжиньском и других местах.
Когда российские историки и публицисты называют места содержания пленных красноармейцев "польскими лагерями смерти", это вызывает протесты Варшавы.
Чтобы разобраться в том, кто же здесь прав, обратимся к сборнику документов "Красноармейцы в польском плену в 1919 — 1922 гг." Достоверность его материалов не ставится под сомнение польской стороной — в подготовке сборника приняли активное участие главный польский специалист по этой теме, профессор Университета им. Николая Коперника Збигнев Карпус и другие польские историки.
При знакомстве с документами бросается в глаза слово "бесчеловечное". Оно часто встречается при характеристике положения, в котором находились русские, украинцы, белорусы, евреи, татары, латыши и другие военнопленные. Как сказано в одном из документов, в стране, называвшей себя бастионом христианской цивилизации, с пленными обращались "не как с людьми равной расы, а как с рабами. Избиение военнопленных практиковалось на каждом шагу".
В свою очередь, профессор Карпус утверждает, что польская власть старалась облегчить судьбу пленных и "решительно боролась со злоупотреблениями". В сочинениях Карпуса и других польских авторов нет места таким источникам, как рапорт начальника бактериологического отдела Военного санитарного совета подполковника Шимановского от 3 ноября 1920 года о результатах изучения причин смерти военнопленных в Модлине. В нём сказано:
"Пленные находятся в каземате, достаточно сыром; на вопрос о питании отвечали, что получают всё полагающееся и не имеют жалоб. Зато врачи госпиталя единодушно заявили, что все пленные производят впечатление чрезвычайно изголодавших, так как прямо из земли выгребают и едят сырой картофель, собирают на помойках и едят всевозможные отходы, как то: кости, капустные листья и т. д."
Схожей была ситуация и в других местах. Вернувшийся из лагеря в Белостоке Андрей Мацкевич рассказал о том, что пленные там в день получали "небольшую порцию чёрного хлеба весом около 1/2 фунта (200 г), один черепок супа, похожего скорее на помои, и кипятку". А комендант лагеря в Бресте прямо заявлял его узникам: "Убивать вас я права не имею, но буду так кормить, что сами скоро подохнете". Обещание он подтвердил делом…
О причине польской неторопливости
В декабре 1920 года Верховный чрезвычайный комиссар по делам борьбы с эпидемиями Эмиль Годлевский в письме военному министру Польши Казимежу Соснковскому охарактеризовал положение в лагерях военнопленных как "просто нечеловеческое и противоречащее не только всем потребностям гигиены, но вообще культуре".
Между тем аналогичную информацию военный министр получал и годом ранее. В декабре 1919 года в докладной записке министру начальник Санитарного департамента министерства военных дел Польши генерал-подпоручик Здзислав Гордынский процитировал полученное им письмо военврача К. Хабихта от 24 ноября 1919 года. О ситуации в лагере военнопленных в Белостоке в нём говорилось:
"В лагере на каждом шагу грязь, неопрятность, которые невозможно описать, запущенность и человеческая нужда, взывающие к небесам о возмездии. Перед дверями бараков кучи человеческих испражнений, которые растаптываются и разносятся по всему лагерю тысячами ног. Больные до такой степени ослаблены, что не могут дойти до отхожих мест, с другой стороны отхожие места в таком состоянии, что к сидениям невозможно подойти, потому что пол в несколько слоёв покрыт человеческим калом. Сами бараки переполнены, среди здоровых полно больных. По моему мнению, среди 1400 пленных здоровых просто нет. Прикрытые только тряпьем, они жмутся друг к другу, согреваясь взаимно. Смрад от дизентерийных больных и поражённых гангреной, опухших от голода ног. В бараке, который должны были как раз освободить, лежали среди других больных двое особенно тяжелобольных в собственном кале, сочащемся через верхние портки, у них уже не было сил, чтобы подняться, чтобы перелечь на сухое место на нарах".
Однако и через год после написания душераздирающего письма положение дел к лучшему не изменилось. По справедливому заключению Владислава Шведа, много раз ловившего польских фальсификаторов истории "за руку", нежелание властей Польши улучшать ситуацию в лагерях свидетельствует "о целенаправленной политике по созданию и сохранению невыносимых для жизни красноармейцев условий".
Пытаясь опровергнуть такой вывод, польские историки, журналисты и политики ссылаются на многочисленные приказы и инструкции, в которых сформулированы задачи по улучшения условий содержания военнопленных. Но условия содержания в лагерях, констатировали в книге "Польский плен" Геннадий и Виктория Матвеевы, "так никогда и не были приведены в соответствие с требованиями инструкций и приказов, издававшихся министерством военных дел. Царившие в них ужасающие условия размещения и санитарии при полном безразличии лагерного начальства стали причиной гибели огромного числа пленных красноармейцев. А периодически издававшиеся грозные приказы министерства военных дел не подкреплялись столь же строгим контролем за их исполнением, оставаясь фактически лишь фиксацией нечеловеческого обращения с захваченными противниками как во время войны, так и после её окончания. И если в отношении случаев расстрела пленных на фронте ещё можно пытаться ссылаться на состояние аффекта, в котором пребывали польские солдаты, только что вышедшие из боя, в котором, возможно, погибли их товарищи, то к немотивированным убийствам пленных в лагерях такой аргумент применить никак нельзя".
Показательно и то, что в лагерях катастрофически не хватало соломы. Из-за её недостатка пленные постоянно мёрзли, чаще болели и умирали. Даже пан Карпус не пытается утверждать, что в Польше не было соломы. Просто её не торопились в лагеря завести.
Одним из последствий умышленной "нерасторопности" польских должностных лиц стала осенняя 1920 года вспышка дизентерии, холеры и тифа, от которых умерли тысячи военнопленных.
Всего же в 1919-1921 гг. в польских лагерях смерти эту самую смерть в муках встретили, по разным подсчётам, от 60 до 83,5 тысячи красноармейцев. И это, не считая тех раненых, которых польские богобоязненные вояки, помолившись, бросили умирать в поле.
Представление о масштабах катастрофы даёт рапорт командования 14-й Великопольской пехотной дивизии командованию 4-й армии от 12 октября 1920 года. В нём сообщалось, что за время боев от Брест-Литовска до Барановичей были взяты "5000 пленных и оставлено на поле боя около 40% названной суммы раненых и убитых", т. е. порядка 2000 человек.
В число жертв не были включены и красноармейцы, погибшие от голода, холода и издевательств польских изуверов по дороге от места пленения до одного из "островов" польского "ГУЛАГа". В декабре 1920 года председатель Польского общества Красного Креста Наталья Крейц-Вележиньская констатировала, что пленных "перевозят в неотапливаемых вагонах, без соответствующей одежды, холодные, голодные и уставшие… После такого путешествия многих из них отправляют в госпиталь, а более слабые умирают".
Настала пора прямо сказать, что власти Второй Речи Посполитой являются пионерами в деле создания системы лагерей, условия содержания в которых гарантировали массовую гибель их узников. За это преступление Польша должна нести ответственность.
Автор - доктор исторических наук, член Зиновьевского клуба МИА "Россия сегодня"
