«Пошел бы подрался – мне не впервой»
После триумфального концерта в Санкт-Петербурге знаменитый пианист Денис Мацуев рассказал «Парку культуры» о телефонных звонках в зрительном зале, необходимости битья журналистов, проблемах с русской национальной идеей и о том, как клеить девушек с помощью рояля.
Завершив свой российский тур, Денис Мацуев дал концерт в большом зале Санкт-Петербургской филармонии с необычной программой, состоящей из произведений классики джаза, а также собственных джазовых импровизаций и фантазий. Его партнерами в тот вечер стали Лариса Долина, дирижер Дмитрий Ситковецкий, легендарный заслуженный коллектив России Академический симфонический оркестр филармонии.
– Денис, несколько слов о последнем концерте...
– Это джазовая история. Только не спрашивайте у Голощекина, что он думает по поводу джазмена Мацуева. Голощекин ответит, что Мацуев не имеет к джазу никакого отношения, и будет прав. Все это не более чем мои фантазии на темы Питерсона, Тейтума, Гарднера. Лариса Долина сегодня единственная певица, которая хорошо поет джаз. С моими партнерами по джазовому трио мы импровизировали на темы «Голубой рапсодии» Гершвина. На таком концерте очень трудно удержать внимание своими импровизациями. Это всегда мини-сейшн, и чем он закончится – никто не знает. Самое интересное, что в нем принимал участие оркестр ЗКР. Мы делали концерт такого рода в Москве – он имел большой успех. В Питере вчера тоже, кажется, все прошло хорошо.
– Денис, вы все чаще выступаете в Санкт-Петербурге – в начале сезона состоялся концерт с Юрием Темиркановым, затем вы играли на гала-концерте, посвященном юбилею маэстро...
– Юрий Хатуевич — мой учитель и ангел-хранитель. Он как-то сказал, что боится людей без чувства юмора. Я их тоже боюсь. Встреча наша обычно начинается с нового анекдота, а заканчивается Омаром Хайямом. Как он читает Пушкина — это Юрский может позавидовать! Он рассказывал мне, как ставил «Пиковую даму». Это феноменально, ах, если бы он мог что-то еще в театре поставить.
– Вы любите театр?
– Конечно, я вырос в иркутском драматическом театре имени Охлопкова. Мой папа работал там музыкальным руководителем. Для меня запах театрального закулисья – это запах моего детства. Я вообще очень падок на запахи. Запах улиц, запах родной квартиры в Иркутске, которую я запрещаю продавать и даже не даю делать там ремонт. Я захожу туда на полтора дня, когда бываю в Иркутске, и меня охватывают воспоминания детства.
Я многое понял еще в детстве, глядя на всю эту театральную кухню. В музыке много схожего с театром: режиссер подобен дирижеру, актеры – музыкантам.
– Денис, ваш облик и ваша карьера опровергают расхожий тезис о том, что классическая музыка умирает. Как бы вам хотелось распорядиться кредитом доверия нашей публики?
– Сразу хочу сказать: моя судьба и судьба классической музыки – разные вещи. Поверьте, я не привлекаю специально внимания к себе. Да, у меня есть офис, помощники, это необходимость. Но у меня нет своих пиарщиков, стилистов.
То, что происходит в России, меня очень волнует, поскольку в Европе, в Америке классическая музыка давно стала шоу-бизнесом с его законами: всем импресарио нужен только быстрый гарантированный успех, сыграли концерт, получили деньги, все, разбежались. Люди там приезжают на концерты в хороших машинах, после концертов едят десерт в ресторане, возвращаются в свои большие дома, ложатся спать в теплую постель.
В России все не так. Какова наша публика – таково и состояние классической музыки. Мы на распутье. Старая публика уходит, молодежь зомбирована СМИ. Нужно внедрять, внушать представление о том, что необходимо ходить на концерты. Кто-то из исполнителей сказал: если я во время выступления слышу звонок мобильного телефона – значит, в зале новый слушатель. Неприятно, конечно, слышать телефонные звонки, когда играешь, но я всегда думаю: значит, в первый раз человек пришел, в следующий раз он уже выключит телефон заранее.
Я держу свой абонемент в большом зале Консерватории в Москве для того, чтобы сохранить свою аудиторию. Но я также замечаю, что на моих концертах много новых людей, которые видели меня в тех местах, где музыканты обычно не бывают. Таким образом я привлекаю новую аудиторию в концертные залы.
– Для вас это миссия?
– Отчасти так. Мне хотелось бы, чтобы каждая российская семья взяла в привычку ходить в филармонию. Только что прошел мой российский тур. Когда я выступаю в российских городах, когда после концерта за кулисы ко мне приходят люди, и я вижу их глаза, я понимаю, что приехал не зря. Там холодно, там не очень хорошая гостиница – мне на это наплевать. Тот заряд, который я получаю от нашей публики, и та энергия, которую я ей отдаю, восполняют все неудобства. Меня очень волнует мысль, что учителя музыки зарабатывают сегодня копейки, живут в нищете, уезжают работать в Китай. Вот о чем нужно думать и о чем я готов трубить везде. До недавних пор педагоги ЦМШ получали три тысячи рублей в месяц. Это убийственно. Я говорил об этом на президентском совете по культуре, участником которого являюсь.
– Может, решение в привлечении частного капитала к деятельности концертных организаций?
– Сейчас вообще непонятно, что будет. Но предыдущие сумасшедшие годы с этими ценами на нефть не дали нам ни одного закона, регулирующего роль частного капитала в искусстве. Он зрел в недрах министерств и ведомств, но выпустить его так и не решились – в России это чревато злоупотреблениями. При этом раньше Россия славилась своими меценатами. Их нужно кропотливо искать и находить.
Насколько это сложно, знаю по себе, я же «везу» на себе два фестиваля с огромными бюджетами. Мне помогают мои друзья, они не олигархи, просто от чистого сердца хотят помочь талантливой российской молодежи. Почти все лучшие молодые музыканты сегодня вышли из «Новых имен», они востребованы, играют, создают свои фестивали. Сегодня нужно думать о талантливых детях. Для начала их необходимо найти – мы провели конкурс, в жюри которого были лауреаты прошлых «Новых имен», это как бы наша большая семья. Мы нашли их, а теперь для этих талантливых детей наступает самая опасная пора: я очень боюсь слова «вундеркинд». Главное – это терпеливое и постепенное развитие таланта, и я надеюсь на мудрость родителей и педагогов этих детей.
– Глядя на вашу карьеру, вспоминается фильм «Светлый путь». Мальчик из глубокой провинции приезжает в столицу и триумфально ее завоевывает.
– А в чем победа? Почитаешь ваших питерских критиков… Какой-то сосунок написал разгромную статью о Темирканове, облили грязью Гергиева, мололи Кисина, Ростроповича.
У меня в Иркутске еще был старый журнал «Музыкальная жизнь». Так там такт за тактом был разобран концерт Станислава Нейгауза. Я мечтал бы, чтобы кто-нибудь так досконально разобрал мой концерт! Я считаю, что любая критическая статья должна идти на пользу как публике, так и исполнителю. Те оскорбления, что пишут критики в местных газетах, в «Коммерсанте» – да за это нужно давать по морде! Они уничтожают великих людей. Ростропович отказался от выступлений в России после травли в прессе оперы Слонимского «Иван Грозный», поставленной им со Стуруа в Самаре. Можно сказать, Россия еще раз потеряла Ростроповича после одной статейки.
Я знаю, что иные музыканты не едут в Россию, боясь хамской критики. Кому-то все равно, но есть люди с тонкой душевной организацией, которые потом будут долго переживать. После одного моего концерта вышла статья под названием «Молотобоец». Там говорилось, что я разломал все рояли, что я ужасное быдло и на концерт ко мне ходит такое же быдло. По поводу себя я так переживать бы не стал, просто пошел бы драться, мне не впервой, но когда оскорбляют моих слушателей… Я обожаю малый зал Филармонии, зал Энгельгардта. Там работают чудесные сотрудницы – истинно петербургские дамы. Здесь я играю концерты перед моей любимой публикой. И оскорблять ее несостоявшимся музыкантам, выливающим свою желчь на всех, я не позволю. Напишите, пожалуйста, об этом.
– Обязательно. Ладно, забудем о критиках. Скажите, вы анализировали, почему вас так любят в России?
– Я положил на это 15 лет своей жизни. Когда-то я решил, что если буду востребован у себя на родине, то мне и везде будет легче. Первые мои гастроли по стране включали 60–70 населенных пунктов, о которых вы никогда и не слыхали: Казаченск, Магистральный, Новокуйбышевск и так далее. Я ездил в плацкартном вагоне, играл концерты практически бесплатно. В России мало один раз сыграть хорошо. Нужно повторить свой успех дважды, трижды, четырежды. Каждый раз, когда я бываю в разных российских городах, – для меня это страшное испытание. Нужно еще раз доказать, чем-то удивить публику, которая слышала меня уже много раз. И я предельно честно отношусь к каждому слушателю, что пришел на мой концерт. Может, поэтому и есть успех, о котором вы говорите. В основе его – адский труд.
– Говорят, что каждый русский знает, как обустроить Россию. У вас есть рецепт?
– Трудно, трудно…. Я много думал о героях нашего времени. Герои сегодня заменены кумирами. Нет у нас Павки Корчагина, нет маршала Жукова. То есть, наверное, они где-то есть, но не на виду. Моя бабушка, когда я уезжал в Москву учиться, отозвала меня в сторону и дала конверт. Там лежало 20 тыс. долларов – она втайне от моих родителей продала свою квартиру ради того, чтобы мне в Москве было легче. Вот это, я считаю, геройство первостатейное. Она верила в меня и отдала последнее, что у нее было.
А сформулировать национальную идею невозможно будет до тех пор, пока мы не вытравим заразу со всех телеканалов, из СМИ. Трупы, гадости ниже пояса, пошлость юмористов, эстрады… Даже талантливых людей в этой системе зомбируют. Мне нравятся Шульженко, Утесов, Бернес. Они проживали жизнь через песню, готовили песню годами. А сейчас за неделю можно стать звездой. Нужно подумать, как остановить этот процесс. Нужно дать людям выбор, потому что сегодня выбора практически нет.
– Но все говорят о рейтингах…
– Это чушь. Никто их на самом деле не считает. Люди просто зарабатывают деньги, вот и все.
– Где-то вы рассказывали: хорошо играть на рояле – это легкий способ добиться успеха у девушек.
– Хотите узнать об этом подробнее?
– Конечно!
– Действительно, в общеобразовательной школе на переменах я играл «с телевизора» песни «Модерн Токинг», «Европы», Аллы Пугачевой, то, что было популярно тогда. Вокруг меня собирались одноклассницы – для них это было недосягаемо. Я пользовался этим успехом и в среде учительниц, не подумайте только ничего плохого. Меня отпускали с химии, когда в День Победы для ветеранов нужно было играть попурри на темы военных песен.
– А сейчас вы продолжаете пользоваться этой практикой?
– Сейчас, я думаю, такого успеха «Модерн Токинг» бы не имел. А тогда, я помню, мы даже подрались из-за «Модерн Токинг» с одноклассником. Я пытался доказать, что это плохая музыка. Он сломал мне руку, я тоже сильно его побил. Недавно он приходил в Иркутске на мой концерт, просил меня, рассказывая эту историю, упоминать его фамилию как рекламу для его бизнеса.
– Вы планируете иметь семью?
– Конечно, если это возможно планировать. Мой график расписан на многие годы вперед. Женюсь, наверное, когда приспичит. В этом тоже нужен элемент удачи.
– Обратите внимание на питерских девушек.
– Да, мне все говорят… В Иркутске тоже девушки красивые.
Беседовала Марина Аршинова (Санкт-Петербург)
