Владимир Путин решил модернизировать себя, собрав по такому поводу два министерства в полном составе

14 мая в Белом доме на объединенной коллегии Министерства финансов и Министерства экономического развития РФ председатель правительства Владимир Путин неожиданно выступил с импровизированной речью, в которой рассказал о том, как он себе представляет модернизацию и почему она у нас не идет. Из этой речи стало известно, что российские автомобилисты до сих пор мечтают покупать ВАЗовские "шестерки" и "семерки".

О том, почему премьер выглядел оптимистом, когда говорил и принятых мерах, и пессимистом, когда рассказывал о тех, которые предстоит принять,— специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ.

До начала заседания среди 900 участников (а это сотрудники всего-навсего двух не самых крупных российских министерств) обращал на себя внимание не так давно вышедший на работу из тюрьмы замминистра финансов Сергей Сторчак. Его до сих пор непривычно видеть на публичных мероприятиях (а ему также непривычно на них, видимо, появляться... ну, это как прогулка на свежем воздухе после одиночной камеры).

Впрочем, окружающие обращались с господином Сторчаком крайне бережно и приветливо. Госсекретарь Союзного государства России и Белоруссии Павел Бородин, без которого любое мероприятие нельзя считать состоявшимся, обложил, например, его своими анекдотами, как подушками из лебяжьего пера.

И вообще, теперь при взгляде на господина Сторчака у его коллег, видимо, прибавляется уверенности в завтрашнем дне.

Кроме вступительного слова Владимира Путина, их ждали еще доклады министра финансов Алексея Кудрина и министра экономического развития Эльвиры Набиуллиной. После этих докладов уверенность в завтрашнем дне переросла в уверенность в послезавтрашнем.

Еще больше госпожи Набиуллиной этому способствовал господин Кудрин. Уже к середине его выступления не меньше трети аудитории спали в креслах крепким и, без преувеличения, глубоким сном (особенно в этом смысле обращал на себя внимание ректор Академии народного хозяйства Владимир Мау). Либо это были люди, которые всю ночь и готовили этот доклад, либо такой поразительный эффект был вызван самим голосом господина Кудрина. Министр финансов произносил при этом достаточно дискуссионные вещи и активно разнообразил свою речь взмахами рук, но голос его при этом был настолько ровным и убаюкивающим, что я бы поостерегся завидовать детям господина Кудрина: если папа читал им в детстве сказки на ночь, шанса дослушать хоть одну из них до конца у них не было никакого.

Гипнотизер Анатолий Кашпировский в этой аудитории не достиг бы такого успеха, как господин Кудрин, так что доклад его следует признать во всех отношениях стабилизационным.

Между тем если на докладе Эльвиры Набиуллиной, который также представлял безусловный интерес для специалистов, кто-то еще не успел проснуться, то заключительное слово Владимира Путина кому-то не позволит сомкнуть глаз и всю следующую ночь.

Сначала он обратил внимание на предложение губернатора Свердловской области Александра Мишарина, который выступал после двух министров и председателя совета директоров МДМ-банка Олега Вьюгина, насчет того, что надо увеличить фонд обязательного медицинского страхования.

— Мы на здравоохранение тратим чуть больше 3% ВВП, — заявил премьер. — Я уж могу ошибиться, но в Германии это восемь с лишним, по-моему, примерно столько же во Франции и в остальных странах Европы. Ну не будет у нас нормального здравоохранения, если мы денег на него тратить не будем! Если мы все в экономику направим, а все мы вымрем, — для кого тогда эта экономика?!

Владимир Путин изъяснялся в легкой и доступной форме.

— Баланс должен быть. Надо всегда соблюдать баланс, — выдал господин Путин один из своих секретов. — У нас с вами неплохой получился старт демографической кампании... Но надо наращивать усилия (участники совещания переглядывались — казалось, с надеждой друг на друга. — А. К.)... Но будем давать деньги только тем, кто будет готов к модернизации системы здравоохранения.

Похоже, премьер принял слово "модернизация", хоть оно ему и неродное.

— Теперь Олег Вячеславович (Вьюгин.— "Ъ") сказал: надо заканчивать меры поддержки в нефинансовом секторе... Вот молодец Олег Вячеславович. А в финансовом не нужно заканчивать?! — засмеялся господин Путин.

— Вот мы сейчас активно обсуждаем... это, правда, непубличная дискуссия, но присутствующие наверняка о ней знают и участвуют в ней... Снижение ставок по субординированным кредитам. Это же мера поддержки финансового сектора! Тем не менее банки приходят к нам и говорят: снижайте ставки!.. И это большая мера поддержки!

Господин Путин тяжело вздохнул.

— Я согласен, что меры поддержки в нефинансовом секторе могут увеличить спрос на импорт, чего бы не хотелось... Но это от нас с вами зависит.

И он рассказал о неожиданных побочных эффектах одной из своих любимых идей — программы утилизации старых автомобилей.

— Она не привела к поддержке импорта. Но возникла совершенно другая проблема! Спрос-то у нас с вами в стране на что? На так называемую классику. А это что? "Шестерки" и "семерки". ВАЗ даже линию по их производству восстановил... Снова создал... Такой уж спрос в стране...

В этот момент у многих в зале, наверное, в очередной раз екнуло сердце за страну, которая живет не прошлым, конечно, а настоящим, но это настоящее состоит из "шестерок" и "семерок", а будущее, видимо, — из "восьмерок" и "девяток".

Екнуло и отпустило.

— А теперь, — продолжил премьер, — с Алексеем Леонидовичем (Кудриным. — "Ъ") разберемся... Мы подошли в 2009 году с высокой инфляцией, это правда. Но я думаю, не только неаккуратное расходование государственных денег привело к такой инфляции. Были и другие причины. Их надо знать и реагировать на них. Вот этого мы не смогли сделать... Высокие ставки банков в период кризиса не были обусловлены высоким уровнем инфляции. Спрос сократился, вот что произошло! А значит, риски перепроизводства резко увеличились. И банки сразу замкнулись. Как же деньги давать? Банки кому-то дадут, они произведут продукцию, а куда девать ее будут? И все встало!

Господин Путин на пальцах рассказывал участникам совещания о том, что они, похоже, не знали,— судя по искреннему интересу, с которым они его слушали.

— И это не наша только проблема! — воскликнул господин Путин, который тоже, судя по всему, сильно увлекся.— Такие же дискуссии шли в парламенте Великобритании. Ну, все один в один! Я смотрел иногда и думал: где я нахожусь — то ли на заседании нашего правительства, то ли в Великобритании...

Складывалось впечатление, что Владимир Путин так часто бывает и там, и там, что поневоле запутаешься.

— Алексей Леонидович сказал, что после того как закончится резервный фонд, мы будем похожи на все остальные страны... А мы и сейчас похожи на все остальные страны... (нервный смех в зале. — А. К.) Но если мы были такими, как они, мы бы никогда не накопили этого резервного фонда, уважаемый Алексей Леонидович!

Господин Кудрин кивнул, потому что именно он в свое время этот фонд и копил — к неудовольствию огромного количества людей: губернаторов, мэров, членов правительства...

— Вот вы спорите между собой... и в моем кабинете тоже эти споры идут...— продолжил премьер. — Насчет несбалансированности бюджета, то, что в Европе страны с таким дефицитом сидят... по 70% дефицита с лишним! Невероятное дело! Крайне опасное! Ну, вот смотрите, что происходит в Греции!.. Мне уже не хотелось лишний раз об этом говорить... (очевидно, потому, что каждое лишнее слово на такую тему усугубляет реальный дефицит бюджета, и не только в Греции. — А. К.) А Исландия — что, лучше, что ли? Еще хуже! А в других странах все на грани... Испания, Португалия... Вся Прибалтика в такой ситуации... Может, еще и хуже даже! Но я не жалею о тех средствах, которые мы истратили в период кризиса. Сохранить стабильность! — голос господина Путина зазвенел в зале от высокой ноты, которую он взял в этом зале, где совершенно никто не ожидал такого бурного монолога в конце такой милой коллегии. — Социальную стабильность! Политическую! Сохранить уровень дохода крайне важно! Потому что другая ситуация ведет к тому, что мы сейчас в Греции видим!

То есть к массовым акциям протеста, к народным волнениям, а этого нам не надо ни в коем случае и ни в каком виде. Таким образом, резервный фонд и стал ценой социальной и политической стабильности, то есть сохранил власти ее саму.

— Нестабильность резко ограничивает возможность проведения здоровой экономической политики. И правильно мы сделали, что приняли решение по модернизации пенсионной системы, — добавил премьер, можно сказать, в сердцах. — Здесь не о чем жалеть!

Закончил господин Путин публицистикой на тему о модернизации.

— Ведь что это такое? — он, по сути, впервые излагал свое видение этого интригующего предмета. — Казалось бы, чего ни сделаем — и все не в коня корм! Не идет! Невосприимчивость к инновациям! А почему? Прибыль небольшая, проблем полно, рынки сбыта все заняты, и туда не пускают... Вот Алексей (Кудрин. — "Ъ") мне сегодня рассказывал, мы с ним с утра встречались. В отдельных сегментах компании привлекают наши разработки, да. А основные-то центры... Чтобы со своим продуктом туда выйти — фигушки!.. Столько ограничений вводят — не пробраться никуда! То таможня замучает, то все остальное... Эльвира (Набиуллина. — А. К.) говорила много об этом. Надо выбрать основное, что мешает. И устранить любой ценой!

Несмотря на то что Владимир Путин молчал, намереваясь, очевидно, закончить, зал не поприветствовал это намерение аплодисментами. Очевидно, предчувствовал последнюю фразу господина Путина.

— А это зависит от вас.