"Патриарх Кирилл – еретик…"

В ушедшем году в православной церкви разразился скандал: известный миссионер иеромонах Никанор Лепешев выступил с проповедью против патриарха Кирилла. В наказание его отправили в далекое таежное село на БАМе.

Но и там монах не смирился: он принял решение перейти в Истинно-православную церковь. На сегодняшний день среди церквей, именующих себя православными, это главный противник московской патриархии. В православном интернет-сообществе отступника проклинали, грозили геенной огненной, но и сожалели: РПЦ потеряла молодого (отцу Никанору 34 года) и яркого представителя.

Иеромонах Никанор Лепешев рассказал блоггеру Slon.ru Артуру Соломонову о том, что такое церковный черный пиар, как ссылаются неугодные священники и продаются с молотка храмы и почему он считает патриарха Кирилла еретиком.

– С чего началось ваше противостояние с официальной православной церковью?

– Очень непривычно для меня говорить на данную тему в подобных терминах светской политики (смеется)… О своем неприятии многого из того, что происходит в Московской патриархии, я начал говорить задолго до перехода в Истинно-православную церковь. Главными болезнями современного официального православия, в моём понимании, являются сергианство и экуменизм. Как следствие – РПЦ стала чем-то вроде светской организации.

– То есть в современной церкви наметился серьезный раскол. Почему вы с такой неприязнью произносите слова «сергианство» и «экуменизм»?

– Потому что сергианство – такой курс церковной политики, при котором ради сохранения Церкви как института приносится в жертву сам дух Евангелия и святых отцов. Вот почему представители Московской патриархии готовы сотрудничать с любой властью – хоть со Сталиным, хоть с Путиным. А экуменизм – это попытка либо совсем стереть границу между православием и отпавшими от него сообществами, либо сделать её относительной.

Корни этих болезней в том, что некоторых высших иерархов гораздо больше интересуют земные дела, чем вера. Они – не все, но очень многие – просто забыли, зачем существует Церковь.

– Молодые священники эти темы часто обсуждают?

– Разговоры на эти «больные» темы между мной и моими друзьями обычно велись в «кухонном формате». И многие соглашались, что нельзя просто закрывать глаза на то, что творится в официальной православной церкви. Она должна вести людей за собой, но сама заблудилась.

– Почему же те, кто так считают, не покидают официальную церковь?

– Далеко не все из них решаются до конца додумывать, что из этого следует. Постепенно я осознал правоту тех епископов, священников и мирян, которые разорвали общение с Московской патриархией и другими церквами официального православия и нашли в себе смелость существовать как отдельные сообщества. Убедившись, что истинное православие именно там, я и совершил свой переход.

Причины, которые меня подтолкнули к выходу из официального православия, были разного, так сказать, уровня: одни, главные – богословского, другие, второстепенные – более «мирского».

Но сам переход в Истинную церковь был для меня шагом, предпринятым исключительно по вере, мотивация была в чистом виде религиозной. Видя происходящее в официальном православии, поступить иначе я просто не мог. Разве что ценой внутреннего насилия над собой, духовного самоослепления, которое, в итоге, привело бы к утрате веры и превращению меня из пастыря в наемника, служащего, по пословице, «не ради Иисуса, а ради хлеба куса».

ТАБАК: С КИРИЛЛА НА НОВОПРЕСТАВЛЕННОГО АЛЕКСИЯ

– Давайте всё же начнём с внешних, мирских причин – более понятных широкой аудитории.

– Два года назад в Хабаровске было продано с молотка здание храма, в котором я тогда служил. Свято-Никольский храм при городской больнице №3 – одна из старейших церквей города, построенная ещё в 1901 году. На здание больницы и храма претендовали определенные коммерческие структуры, за которыми, по мнению ряда хабаровских бизнесменов, стоял сам тогдашний губернатор Виктор Ишаев (ныне полпред президента в Дальневосточном федеральном округе). Тем самым он и дыру в краевом бюджете закрыл, и себя не забыл. Хабаровский архиепископ Марк не желал портить отношения с губернатором. И потому тех прихожан, которые пытались протестовать, он назвал раскольниками и пригрозил им отлучением от причастия.

И люди были вынуждены покинуть храм… Я там служил 4 года и всю свою душу, кровь и пот вложил в эту общину, создавая из нее единую духовную семью. Я хотел, чтобы Никольский храм не просто был местом собрания разрозненных людей, а именно общиной, семьей. И когда это все вот так закончилось, было, конечно, очень тяжело. Тогда я ощутил на своей, как говорится, шкуре, каким несправедливостям попустительствует наша церковь в своих заигрываниях с властью.

Ещё сильнее повлияли на моё решение выйти из Московской патриархии недавние события, происходившие во время выборов патриарха Кирилла... Его предвыборная кампания была ужасна. Все методы политического черного пиара были применены на этом, столь важном для всех нас, этапе церковной жизни.

Со скорбью должен заметить, что в этом принял активное участие и известный миссионер диакон Андрей Кураев, которого я прежде очень уважал.

Основной конкурент Кирилла митрополит Калужский Климент (Капалин) и его брат архиепископ Тобольский Дмитрий (Капалин) стали главными жертвами этого черного пиара. Повытаскивали все грязное белье, которое только можно было вытащить. Тут же совершенно по-хамски ответственность за известный скандал с торговлей табаком и водкой была переложена с митрополита Кирилла (Гундяева) на новопреставленного патриарха Алексия. Это сделал тот же диакон Андрей Кураев в своём блоге в «Живом журнале». Он написал, что это на самом деле это была инициатива Алексия, а митрополит Кирилл благородно принял удар на себя, и эта новая версия событий тут же активно разошлась.

Архиепископ Хабаровский Марк был на выборах сторонником митрополита Климента, главного конкурента митрополита Кирилла. И даже мужественно возвысил свой голос на соборе против нарушений процедуры выборов.

– Он был противником нынешнего патриарха и все-таки остался на своем посту?

– Его просто собирались перевести на Чукотку... Но потом все-таки оставили. Но дело даже не в нечестных приемах, которые применялись на выборах патриарха. Когда стало ясно, что одним из кандидатов является митрополит Кирилл, то есть один из крупнейших экуменистов в официальном православии, ряд священников и мирян в интернете и в церковной прессе поставили вопрос об экуменизме. Но в итоге они были обвинены в мракобесии, им были приписаны все возможные и невозможные грехи. На вопросы ответы были не даны, а те, кто их задавал, были объявлены сектантами, врагами Церкви и Отечества…

Было сделано все, чтобы не допустить сбор подписей под обращением к Собору с просьбой эти вопросы решить, не допустить, чтобы кто-то из участников Собора на его заседаниях вышел к микрофону и предложил обсудить эти проблемы...

Все было сделано быстро и грубо. Ведь патриарх Кирилл, как говорит диакон Андрей Кураев, «эффективный менеджер».

Все эти тяжелые впечатления наложились во мне на шок от невольного участия в экуменических службах в Уэльсе и Ирландии, где я паломничал по святым местам. Это были очень важные, даже судьбоносные обстоятельства. Поскольку если бы не моё столкновение с экуменизмом вживую, лицом к лицу, всё остальное я бы нашёл силы терпеть и дальше, хотя бы ради своих прихожан.

– Кстати, а со своими прихожанами вы говорили на эти темы или ограничивались публикациями в интернете?

До определённого момента я не решался обо всём этом заговорить, боясь посеять смуту. Но после избрания митрополита Кирилла, одного из лидеров мирового экуменизма, местоблюстителем патриаршего престола я не мог больше молчать. После службы я зачитал с амвона несколько высказываний Кирилла, где он, фактически, заявляет, что не видит особой разницы между Православием и некоторыми другими конфессиями, не считает необходимым для верующих переход оттуда в Православие.

Я был краток и просто призвал всех молиться, чтобы Господь даровал Русской церкви по-настоящему православного патриарха.

– Что случилось с прихожанами после антикирилловской проповеди? Массовые обмороки?

– На службе было около сотни прихожан, но только двое подошли ко мне после неё. Один сказал очень резко: «По какому праву вы такие вещи с амвона говорили? Почему вы критикуете руководство? Вы нарушили самый главный догмат Православной церкви о беспрекословном послушании священноначалию!»

Пришлось объяснить человеку разницу между послушанием и слепой покорностью. Но он так меня и не понял. Ушел, разгневанный. Боюсь, для него церковное послушание так и осталось чем-то вроде армейской дисциплины.

Ну а другой подошел ко мне с сочувствием, расспрашивал очень вежливо: отчего я решился сказать такое с амвона и почему я считаю погибельным для Церкви избрание такого патриарха. Я разъяснил ему свои мысли. И тут он с такой особой интонацией произнес слова, которых я со временем даже стал бояться: «Помоги вам Господи, батюшка!» В этом слышалось: «ступайте своей дорогой, а нас не трогайте!». Теперь, когда я эти слова и эту интонацию слышу, думаю: вот, очередной послал подальше (смеется).

И вскоре после того, как Кирилла всё-таки выбрали патриархом, меня отстранили от преподавания в Хабаровской семинарии, а потом отправили в один из самых удалённых приходов Приамурской епархии – в таёжный поселок Берёзовый, на БАМ. Это на реке Амгунь, в доброй тысяче километров к северу от Хабаровска.

«ЧТО ЖЕ ТЫ, СУКА, ДЕЛАЕШЬ?»

– Вот вызвал Вас правящий архиерей, чтобы объявить, что вы больше тут не служите. Не мог же он прямо сказать: «вы на проповеди сказали лишнего и потому вас сослать придется»?

– Он, конечно, напрямую так не сказал, но нашлись люди, которые изнутри знали ситуацию и разъяснили мне, за что меня отдаляют. Да это и без разъяснений, в общем-то, понятно было. А Хабаровский архиепископ Марк, когда завёл речь о моём переводе в Берёзовый, просто участливо спросил меня: «Не хочешь ли помиссионерствовать на БАМе с рюкзаком за спиной?»

– Можно было отказаться?

– В принципе, можно было сослаться на какую-то болезнь, но отказываться от таких предложений не принято. Монах на то и монах, чтобы его могли послать в любое время туда, где он нужен.

Но в этой ссылке было замечательно! Мне на БАМе очень понравилось. Хорошие, простые люди. Здоровая деревенская пища прямо с огорода. Вокруг тайга, дикая, нетронутая природа. И обширное поле для приложения миссионерских порывов, которые у меня всегда были.

– Но в конечном итоге, следуя вашей логике, получается, что свой миссионерский пыл вы тратили, обращая людей в ложную веру?

– Надеюсь, я всё же проповедовал людям истинное православие. Но приводил их туда, где оно, как выяснилось, не хранится в чистоте.

Так вот, когда я понял, что никакая «борьба изнутри» в Московской патриархии невозможна, я вернулся из посёлка Берёзовый в Хабаровск и попросил о встрече с архиепископом Марком, чтобы всё с ним обсудить. Но не смог этого сделать, поскольку в тот день, на который он назначил мне встречу, его неожиданно вызвали на проходивший в городе крупный экономический форум. А на следующий день Марк улетел в Москву на 4 недели. Я же в Берёзовый больше не вернулся, так как не считал для себя возможным продолжать служение в храмах официального православия.

– А как вы объяснили своим прихожанам в селе Березовом, что оставили приход?

– Я из Хабаровска написал письмо. Смысл был такой: мне совесть не позволяет более в качестве Патриарха поминать человека, которого я считаю еретиком. Поэтому, извините, в прежнем качестве священника Московской патриархии я к вам больше не приеду. Но если я вам нужен в своём новом качестве священника Истинно-православной церкви, то всегда буду готов приехать. Но староста прихода это письмо никому не показала, она его тут же переслала, куда следует, то есть епархиальному начальству, которое позвонило находившемуся в Москве архиепископу Марку. Тот срочно вернулся в Хабаровск. И то ли еще сидя в самолете, то ли сразу по прилете подписал указ о запрещении меня в священнослужении за раскольническую деятельность.

– Переубедить вас не пытались?

– Нет. На следующий же день указы о моем запрещении были зачитаны с амвонов всех храмов и расклеены на досках объявлений во всех приходах Хабаровской епархии. Там было написано: иеромонаха Никанора (Лепешева) запретить в священнослужении и ношении священнических одежд.

– Выходит, ту одежду, которая на вас сейчас, вы не имеете права носить?

– Ну да, до покаяния. А если не раскаюсь, то буду лишен сана, а потом и предан анафеме. Но реально для меня это будет иметь значения не больше, чем анафемы папы Римского или архиепископа Кентерберийского. Поскольку мы с уважаемым владыкой Марком теперь находимся не просто в разных епархиях, а в разных конфессиях.

– Как сейчас к вам относятся те люди, которых вы привели к православию?

– По-разному. Многие перепугались. Отшатнулись. Когда я написал в ЖЖ о своем переходе в Истинно-православную церковь, один из первых откликов был: «Что же ты, сука, делаешь?» (смеется)

Крёстная меня просто прокляла. Кто-то из прежних друзей обещал при встрече «морду набить», кто-то просто оборвал все связи с «предателем» и «отступником». Кто-то решил ограничить общение sms: шлют их на все церковные праздники. Такие вроде бы доброжелательные сообщения, но по интонации напоминающие надписи на погребальных венках, типа: «Помним, любим, скорбим».

Несомненно, все они глубоко и очень болезненно переживают мой уход из Московской патриархии, искренне считая его «гибельным» шагом. И их боль – это и моя сильнейшая боль. Но вот обязательно ли вытекает из моей возможной неправоты необходимость порвать со мною личное общение или свести его к sms? Ведь нашлись же, слава богу, несколько человек, не побоявшиеся сохранить со мной прежнюю дружбу, несмотря ни на что… Остальные, видимо, боятся: а вдруг я еще начну какую-то «сектантскую» пропаганду, заражу их «раскольническим вирусом» и увлеку за собой в погибель вечную?.. (смеется)

– Что-то вы с иронией говорите про погибель вечную...

– Я не про погибель с иронией, я про другое с иронией. Про то, как легко от тебя могут отвернуться, если твой выбор непонятен. Тяжелее всего было расставаться с детьми прихожан, с которыми я провел столько времени. И в походы с ними ходил, и чаепития устраивал, и просмотры фильмов с обсуждениями, и ролевые игры проводил… Раньше их взгляды при виде меня загорались, а теперь они шарахаются от меня, как от прокаженного...

ОЛЕНЕЙ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ПРИХОЖАН

– Есть еще похожие истории, когда ссылались нелояльные новой церковной власти священники?

– Да. Например, один известный миссионер и блоггер из Белгорода (не имея на то его личного согласия, воздержусь от упоминания его имени). Он был участником Поместного собора, на котором митрополита Кирилла избрали патриархом. И в своем ЖЖ очень образно, всего одним словом, определил манеру, с которой Кирилл вел заседания: «асфальтоукладчик». Во время выборов патриарха этого батюшку пытались обвинить в подготовке каких-то совершенно нелепых хулиганских акций: беспорядков во время службы, призванных сорвать интронизацию Кирилла. А когда Кирилл всё же стал патриархом, его отправили служить в дальний посёлок за полярным кругом, где северных оленей больше, чем прихожан.

– Но он не вышел из официальной православной церкви?

– Он просто не считает, что все настолько серьезно, чтобы предпринимать такие крайние меры. То есть не допускает, что Московская патриархия уже перестала быть истинной Церковью, прошла «точку невозврата». При этом многое происходящее в ней ему так противно, что он с большой охотой, даже с радостью уехал на Крайний Север, от начальства подальше. Чтобы просто посвятить себя пастырскому служению и миссионерству. Такая вот «внутренняя эмиграция».

– Последовал за вами кто-то из ваших прихожан?

– Пока нет, но у многих появился повод к размышлениям, к новой оценке происходящего в официальном православии. Когда я сам принял решение о переходе в Истинно-православную церковь, то сказал своей пастве: «Ни в коем случае не надо идти за мной просто из личного доверия ко мне. У вас должна быть такая собственная убеждённость и решимость, что даже если я завтра снова вернусь в Московскую патриархию, вы всё равно останетесь в Истинно-православной церкви».

У меня на осознание необходимости перехода ушло шестнадцать лет. Так что я не считаю себя вправе форсировать события и преждевременно подталкивать кого-то к принятию такого же решения.

Ведь оно требует значительной перестройки сознания. В России за последние десятилетия слова «Православие» и «Московская патриархия» стали, к сожалению, синонимами. И простым людям нелегко допустить, что вне официальной церкви может быть что-то, кроме расколов и сект.

Похожая ситуация, например, и в традиционных католических странах, где большинство населения отождествляет Римскую церковь и вселенское христианство, а про православие не слышали вообще или же считают его какой-то разновидностью протестантизма.

ОМОН ПРОТИВ ЦЕРКВИ

– В чем, по-вашему, заключается выгода экуменизма для Кирилла?

– Политическое влияние РПЦ МП на международной арене и финансовая помощь из-за границы.

РПЦ становится все мощнее: накапливает земную силу, земное влияние. А у Истинно-православной церкви отбирают храмы, используя ОМОН. Так было недавно в Суздале. Местные власти, по указке из Москвы, организовали ряд судебных процессов, в ходе которых на совершенно незаконных основаниях – неподкупность нашего суда на весь мир известна, об этом даже лишний раз говорить неудобно – признали, что эти храмы не должны находиться во владении Российской православной автономной церкви и что их следует изъять с последующей передачей Московской патриархии. Подобное бывало и ранее в других местах, например, в Рязанской области, в Осетии... В тех местах, где верующие пытались защитить храмы, к ним была применена сила. А ведь об этом в наших СМИ не было сказано ни слова!

Чиновники, которые готовили эти судебные процессы, открыто говорили: «Извините, вы нам совершенно не мешаете, мы бы вас не трогали, но у нас бумага из Москвы, мы просто обязаны вас выселить. Хотите – не хотите, правы вы или не правы – мы вас выселим. А если попытаетесь устраивать голодовки, акции протеста, то мы вас обвиним в экстремизме и лишим регистрации как церковной организации».

И на этот момент в Суздале все храмы Российской православной автономной церкви уже отняты. Верующие обратились с апелляцией в Страсбургский суд, но там выстроилась многолетняя очередь на рассмотрение тысяч и тысяч прошений из России.

– Что же осталось?

– Под Суздалем еще остались некоторые приходы. Но и за них уже взялись, сейчас суды идут. В основном по России приходы квартирные, в частных домах или в каких-то арендованных помещениях.

ЕДИНОЕ ГОСУДАРСТВО, ЕДИНАЯ ПАРТИЯ, ЕДИНАЯ ЦЕРКОВЬ

– Чем отличается ваша служба от той, что проходит в храмах Московской патриархии?

– Вместо патриарха Кирилла во время службы поминается «православное епископство гонимой Церкви Российской», возносится молитва не о «богохранимой державе Российской», а о «страждущей стране Российской»... А так внешне служба ничем не отличается. Разделение на истинное православие и на православие официальное возникло недавно, поэтому никаких существенных богослужебных различий пока еще нет.

В России на данном этапе главным миссионерским средством для нас, помимо личного общения, служат интернет-дискуссии, потому что на телевидение доступа практически нет, на радио тоже. У руководства страны сейчас какая политика? Единое государство, единая партия и единая церковь. С православием накрепко отождествлена Московская патриархия. А все, что не РПЦ МП, то уже нечто чреватое какими-то общественными разделениями. Поэтому проще отнять у нас храмы, передать их Московской патриархии. А против наших иерархов развернуть черный пиар, чтобы окончательно запугать нами население…

За рубежом, в той же Украине, например, нашим приходам существовать гораздо проще. А в некоторых странах, и европейских, и иных, даже существуют постоянно действующие истинно-православные миссии, и их деятельность приносит плоды. Так, совсем недавно в Кении к Российской православной автономной церкви присоединилось одновременно пятнадцать тысяч человек местного населения!

– У Истинно-православной церкви в России нет ни имущества, ни финансов, ни СМИ?

– СМИ некоторые есть, но они настолько малым тиражом выходят, что…

– А деньги? Пожертвования?

– Очень немного. Многие священники вынуждены еще и на какой-то светской работе работать. В каждой общине священник сам ищет способы содержать себя и свою семью, если он женат. Перераспределения нет в силу того, что нечего особо перераспределять.

– Московская патриархия предпринимает попытки переубедить вас?

– Они прекрасно понимают, что всех переубедить не удастся. Некоторых удастся переманить. Конечно, есть люди, которые возвращаются в РПЦ МП искренне, но большая часть возвращается из более меркантильных соображений. Потому что надо кормить семью. У Истинной церкви сегодня практически нет возможностей материально помогать своим священникам.

– С Вашей стороны покаяния и возвращения не будет?

– На данный момент я другого пути не вижу. Я считаю для себя совершенно невозможным причащаться из одной чаши с патриархом Кириллом и подобными ему иерархами официального православия, большинство из которых давно уже забыли о том, зачем существует Церковь.

Я не строю иллюзий, что к нашему народу вдруг придёт понимание того, что РПЦ МП не является наследницей исторической Русской церкви, но искусственно созданной Сталиным структурой. И что после этого люди хлынут в истинно-православные храмы.

Мы всё же, как и старообрядцы, видимо, навсегда останемся в России церковным меньшинством, только пока гораздо более бесправным. И в ближайшее время против нас здесь будет продолжаться вестись беспринципная пропаганда, с клеймлением нашей Церкви «бесчинным сборищем», «страшным расколом», «сектой педофилов», «клубом самоубийц», «спекулянтами на мощах» и т.д. И российские храмы у нас будут по-прежнему отбираться через суды и силами ОМОНа.

Всё это в обозримом будущем вряд ли придаст Истинно-православной церкви в России массовости. Но разве истина в количестве?

***

НЕКОТОРЫЕ РАССУЖДЕНИЯ ИЕРОМОНАХА НИКАНОРА ЛЕПЕШЕВА ОБ ИСТОРИИ РПЦ

Это лично для меня избрание Кирилла патриархом стало дополнительным поводом к размышлению. А так дело не просто в нём и даже не только в Московской патриархии. Вопрос в общем состоянии официальных церквей, именующих себя поместными церквами мирового православия. И корни церковного размежевания, о котором мы говорим, уходят далеко.

Разделение на официальное православие, то, которое сейчас широко распространено по России и по миру, и на подлинное православие – группы, именующие себя Истинно-православной церковью, – началось еще в 20-е годы ХХ века. Причем параллельно и независимо друг от друга в России, Греции и Румынии.

В странах православного Востока значительная часть духовенства и мирян стала оказывать сопротивление нововведениям, среди которых была замена богослужебного юлианского календаря на реформированный, приближенный к григорианскому. В других обстоятельствах эту модернизацию можно было бы и потерпеть, скрепя сердце. Но в данном случае её причиной стало то, что высшие иерархи перестали видеть существенную разницу между христианскими конфессиями. А без ощущения этой разницы истинное православие существовать не может и превращается в ересь экуменизма. Поймите меня правильно – я не считаю, что другие христианские конфессии не имеют права на жизнь. Но в экуменическом движении стремление к объединению происходило и происходит на почве равнодушия к истине. Противоречия между конфессиями не разрешаются, а загоняются вглубь, что может привести лишь к взрыву и еще большему размежеванию.

Так, на почве отвержения экуменизма и модернизма, возникли истинно-православные церкви в Греции, Румынии, Болгарии и других странах. Параллельно, начиная с 1927 года, подобные процессы происходили и в России, но на почве неприятия сергианства – то есть политики митрополита Сергия (Страгородского), тогдашнего заместителя Местоблюстителя патриаршего престола, который позже, в 1943 году, был назначен Сталиным патриархом Московским и всея Руси.

А началось все в 1927 году, когда митрополит Сергий, оказавшись у церковного кормила, превысил вверенные ему полномочия и фактически узурпировал не принадлежащую ему высшую власть. При этом он взял такой курс, который привел к порабощению Церкви государством. Причем не просто светским, а богоборческим, целью которого было уничтожение религии как таковой. И вот этому воинственно безбожному государству Сергий открыл путь к самому сердцу церковной жизни. Дал возможность НКВД влиять на кадровую политику Церкви и на многие другие жизненно важные процессы. То есть совершил духовное предательство. К тому же он открыто отрёкся от пострадавших за веру новомученников, назвав их политическими преступниками, которых советское государство якобы вполне справедливо подвергло репрессиям!

И довольно значительная группа иерархов, священников, мирян была вынуждена прекратить церковное общение с митрополитом Сергием. На что он в свою очередь отреагировал отлучениями. Всех, кто не признал «официальный курс церкви», митрополит Сергий объявил раскольниками и даже запретил их погребать по-христиански.

Так возник «сергианский раскол». А поскольку и сергиане, и другие раскольники тех лет (обновленцы, григориане) тоже именовали себя «православными», те, кто остались в подлинной Церкви, стали именовать себя истинно-православными (как и их греческие собратья). Этим, конечно же, не утверждалось, что спасутся только они, а все остальные непременно отправятся в ад. Смысл приставки «истинно» в том, чтобы подчеркнуть неповреждённую преемственность от Христа, апостолов и святых отцов. Поскольку Истинно-православная церковь в СССР вынуждена была уйти в глубокое подполье, её ещё стали называть «Катакомбной церковью». Она сохраняла духовное единство с той частью Русской церкви, которая оказалась за границей, с эмигрантской Зарубежной Церковью, так же не принявшей коллаборационистский курс митрополита Сергия (Страгородского).

И нынешняя РПЦ МП – преемница группы митрополита Сергия. Ее «воцарение» произошло так: в 1943 году Сталин был вынужден – поскольку Гитлер на оккупированных территориях открывал храмы – смягчить свою политику в отношении церкви. Он понял, что может использовать церковь во время войны для поднятия патриотического духа. А в послевоенное время – для внешней политики, в том числе и для разведдеятельности. Из всех церковных групп, на тот момент существовавших, он выбрал, естественно, сергиан. Они были готовы к сотрудничеству. И сергиевский раскол Сталин сделал официальной церковью Советского Союза, отдав ему все храмы, монастыри, разрешив рукополагать новых епископов, а самого Сергия провозгласив патриархом всея Руси. И так он раздул изначально небольшую группу сергиан до огромных размеров нынешней Московской патриархии.

Потому все претензии нынешней РПЦ МП на то, чтобы быть единственной законной церковью в России, чтобы обладать всем имуществом, сохранившимся от дореволюционной церкви, претендовать на всю Россию как на свою каноническую территорию – сродни самозванству. Ведь она в лучшем случае только одна из нескольких церковных групп, которые генетически восходят к дореволюционной православной церкви.

А если назвать вещи своими именами, Московская патриархия – это возникший в 1927 году сергианский раскол, впоследствии, в 1961 году, ещё и впавший в ересь экуменизма, вслед за остальными официальными церквами мирового православия.