Ну, здравствуй, племя!
Нынешняя молодежь не испытывает никакого дискомфорта оттого, что ее сначала ужинают, а потом танцуют. Это для нее нормально.
В бюджет Красноярского края, по оценкам и губернатора, и местного правительства, уже точно не поступит 51 млрд рублей. Это треть запланированных доходов. Тем не менее молодежный парламент региона попросил местную власть не сокращать из-за кризиса расходы на молодежную политику. Что, в общем, вполне в духе деток. Не этих именно, а всех и везде, эгоизм и жестокость этого возраста — не новость. Пусть мама ходит в рваных сапогах, но айфон мне чтоб был.
И, вы знаете, будет. Потому что в Красноярском крае на химеру, называемую молодежной политикой, не принято только что молиться. По данным краевого агентства труда и занятости населения, количество безработных среди молодежи в марте 2009 года достигло 3,5% (с 2,7% в прошлом году) и продолжает расти. Как трудоустраивать молодых, ломают головы на всех уровнях власти, на межведомственных комиссиях.
Губернатор Александр Хлопонин со студентами встречается часто. На последней встрече в стенах Аэрокосмического университета они предложили ему закрепить в краевом законодательстве статус «молодого специалиста» и понятие «базового предприятия». Смысл в том, чтобы или обязать компании, или их заинтересовать — льготами — в приеме на работу выпускников вузов. Иными словами, молодежь предложила заложить законодательные основы неравенства и дискриминации по возрасту. Пусть старперы-профессионалы освобождают места для молодняка. (Для дантистов-троечников; учителей, пишущих с грамматическими ошибками; журналистов, считающих, что пресса обязана помогать государству и бизнесу; инженеров, купивших в зачетке половину дисциплин. Впрочем, о качестве и болезнях образования — разговор отдельный.)
Вообще-то предприятия и госорганы, нуждающиеся в молодых специалистах, и так направляют их на учебу — с гарантированным трудоустройством. Например, прошлым летом именно такие студенты составили 55% планового приема на специальность «Лесное хозяйство» и 26% — на «Садово-парковое и ландшафтное строительство». Это статистика лесохозяйственного факультета Сибирского государственного технологического университета (СибГТУ).
Поэтому список «базовых предприятий» от студентов должен, надо полагать, выглядеть так: все госучреждения, включая таможню и прокуратуру, а также банки, страховые и рекламные компании, базирующиеся в столице края. Шоу-бизнес, индустрия развлечений. Трудоустройство в иные сферы, да еще и в районах края, очевидно, нарушит конституционные права выпускников вузов. Ну, во всяком случае, студенты не пришли в восторг от инициативы краевых депутатов — те заявили о намерении предложить федеральным властям законодательно закрепить принудительную отправку выпускников медицинских вузов на работу по специальности в госбольницы. Краю необходимы почти 3000 врачей.
В бизнес-инкубаторе при Сибирском федеральном университете (СФУ) власти уже выращивают молодую поросль предпринимателей. Им за символические деньги предоставляется все, чтобы вести бизнес. За счет существенных преференций мыльные пузыри могут жить годами. Как сообщил руководитель краевого агентства по реализации программ общественного развития и молодежных проектов Константин Гуреев, вскоре общественности презентуют еще одно начинание — Школу молодых предпринимателей: «Основная цель проекта — сделать так, чтобы перемены в социально-экономической ситуации не становились барьером для молодых людей, которые задумываются об организации собственного дела». Еще бы понять, кому нужны эти тепличные, за счет бюджета, за счет своих родителей, бизнесмены.
Всех такого рода инициатив и начинаний не перечесть. Это Эдипов комплекс на госфинансировании.
В Красноярске только что подвели итоги конкурса «Молодой герой нашего времени». Ими названы: Денис Ткаченко — он помог выбраться из горящей квартиры женщине с ребенком, Евгений Берсенев, бывший десантник, задержавший угонщиков автомобиля «Жигули», и Денис Гончаров — он зарабатывает уже на протяжении нескольких лет деньги на лечение родственников.
Во Дворце молодежи, организовавшем конкурс, сообщили, что героев среди современной молодежи нашлось немного. Из всех предложенных к награждению выделялись всего эти три, относительно яркие, истории. Зато обнаружилось немало молодых людей, кто считает героизмом собственную учебу в вузе.
Конечно, в таком случае это нормально — чтобы им все кругом помогали.
Кризис увеличил поток юношей в военкоматы. Уходят в армию и студенты, бросая учебу. У родителей больше нет денег на их образование. Жене Низовцеву и Саше Вертелецкому по 20 лет. Студенты 4-го курса лесохозяйственного факультета СибГТУ. Женя — уже солдат, Сашу пока отговорили, учится.
Родители Жени — в Абанском районе. Это глухая тайга. Отец работает в лесхозе, мать — в ЦРБ. У Саши отец в «Красноярскметрострое» с его перманентными финансовыми трудностями, мать трудится в роддоме.
Олеся Маштакова учится в Нью-Йоркском университете, специальность — «Государственное управление». На ней кризис не отразился. Ее отец — главврач больницы скорой медпомощи, крупнейшей красноярской клиники.
И кризис — условность, и разговоры о том, «легко ли быть молодым». В чем новость-то, в том, что бедняки становятся беднее, а богатые как-нибудь выкрутятся?
Новость в том, что у родителей больше нет денег, чтобы платить за обучение детей. Снова оставлю за скобками главный вопрос — о качестве: за что, собственно, мы платим деньги? Но вот стоимость строительства в Красноярске с кризисом упала вдвое: цены металлоконструкций, кирпича, зарплаты строителей. А неадекватные цены за образование — все те же. В лучшем случае их лишь заморозили на текущий год. Почему?
Государство — ради будущего страны — должно бы беспощадно прикрывать расплодившиеся университеты и академии. Кризис, казалось бы, требует этого ясно и недвусмысленно — не нужны никому миллионы дипломированных экономистов, юристов, пиарщиков и т.п. Тем не менее все остается по-прежнему, и цены на низкосортное образование не падают ни на копейку.
В рамках антикризисных мер красноярский губернатор поручил, а ЗС приняло закон, согласно которому часть ставки образовательного кредита будет оплачивать государство (подобная мера принята и на уровне Федерации). Чтобы получить выплату, студент должен иметь средний балл успеваемости не меньше «четверки». Помимо того практически во всех красноярских вузах для студентов ввели рассрочку платежей. «Платников», учащихся на «хорошо» и «отлично», дабы они не сбежали, переводят на бюджетные места.
Сырьевой экономике умники не нужны, ей полезны лишь те, кто умеет качать нефть и способен обслуживать семьи нефтяников; остальные — лишние, и лучше бы их совсем не было. Однако государство решилось помогать всем студентам, успевающим хотя бы в среднем на «четыре». Даже гуманитариям. Для чего? Чтобы они потом, получив знания, уехали за четыре моря?
В этом году на ставший традиционным губернаторский бал в Красноярске собрали не только сливки местного студенчества, но и молодежь из Ростова и Владивостока. Если Красноярский край — это Россия в миниатюре, то данное мероприятие выглядело моделью будущей России. Красивые дети во взятых напрокат костюмах и платьях, кружащиеся в бальных танцах (конкурс оценивают гламурные дивы из местной премиум-тусовки), потом почему-то певица Слава с подтанцовкой. Символичное место проведения — громадный пустующий магазин. Хлопонин, вознося дифирамбы младому поколению, заметил, что только благодаря ему мы и выйдем из кризиса. Вице-премьер российского правительства Александр Жуков, стоящий рядом, был полностью согласен с коллегой.
При всей кажущейся очевидности этого высказывания все же вопросы не могут не возникать. И снова — о качестве сегодняшнего образования и о списке стран, с которыми российские студенты хотели бы связать свое будущее; главный же вопрос таков: почему нынешнее студенчество (если судить по красноярскому, если его принимать за модельное) — это стопроцентный синоним конформизма? Эти дети даже вот развлекаются так, как им указывают взрослые дяди. Губернаторский бал — это мероприятие чиновников «от молодежной политики», но сама молодежь не испытывает никакого — абсолютно — дискомфорта оттого, что ей приходится изображать из себя то, чем она не является. Что ее ужинают, а потом, соответственно, танцуют.
Это для них нормально.
На выборах 2 декабря 2007 года студенты СФУ, живущие в общежитиях, показали удивительную явку. На чисто студенческих избирательных участках показатели были как в Туркмении. Или как в следственных изоляторах и армейских частях. До деканов всех факультетов и старост академических групп дневного отделения незадолго до выборов был доведен «План работы штаба факультета по подготовке к проведению выборов» и соответствующие памятки. «Новая» писала об этом. Одна выдержка из плана: «Декану факультета и его заместителю провести личную встречу со студентами, которых отметили старосты как наименее надежных в группе, с целью административного убеждения». Помогло, убедили.
Знаете, ведь эти студенты — дети тех, кто вступил в активную социальную жизнь во второй половине 80-х, кто был мясом, основной движущей силой перемен в стране, начавшихся в эти годы. Помню, как в 1988 году мы — факультет журналистики Уральского университета — встали цепью перед зданием военной кафедры и не пропускали туда никого, включая офицеров. Нас, отслуживших в армии, хотели загнать на «военку», чтобы лейтенанты, не нюхавшие пороху, вновь учили нас тянуть носочек. А мы не хотели. Вскоре нас поддержали философы, историки, биологи. Еще раньше начал бастовать архитектурный институт, за нами — другие вузы Свердловска. Студенческие протесты захватили Томск, Новосибирск, Иркутск, Тарту, Ригу, Ташкент, Киев, Ленинград, Москву. Мы победили. Правда, нам тогда не удалось добиться отмены призыва студентов (только перестали забирать в армию во время учебы).
Но мы хотя бы попробовали.
Это были первые массовые студенческие волнения в СССР. Вскоре такой страны не стало.
Мне кажется, у нас подросли дети, не похожие на нас.
Алексей Тарасов
наш. соб. корр., Красноярск
