Живучая испанка

Память о легендарном вирусе до сих пор осталась в крови детей 1918 года.

Когда несколько лет назад микробиологи умудрились отыскать вирус легендарной испанки, убившей в 1918 году миллионы людей, стало немножко страшновато. Поиск научной истины и любопытство естествоиспытателей достойны уважения, но все-таки, возможно, не стоило возвращать к жизни это натуральное «биологическое оружие». Испанка прошлась по планете в конце первой мировой и вскоре канула в небытие: с тех пор этот штамм вируса гриппа к нам не возвращался. Откопать его (в буквальном смысле слова) удалось на Аляске, в вечной мерзлоте, где хоронили погибших от этой болезни. В замороженном виде вирус смог продержаться многие десятки лет в неповрежденном виде. Но в более теплой атмосфере он давно вымер, и потому нынешнее человечество иммунитета к испанке не имеет. А в случае нечаянной утечки возрожденного возбудителя из лабораторных пробирок печальные события 90-летней давности вполне могли бы повториться.

Однако вирус из лабораторий не сбежал, и сценарий фильма ужасов в реальности, как обычно, не воплотился. А теперь и очередное открытие биологов позволяет человечеству вздохнуть с облегчением: оказывается, с 1918 года в природе сохранился не только вирус, но и до сих пор работающая естественная защита против него. Американцам удалось найти антитела, умеющие сражаться с испанкой. Для этого пришлось найти несколько старожилов, которые в раннем детстве успели переболеть этим гриппом. Оказалось, что их организмы до сих пор «помнят» инфекцию 90-летней давности и знают, как с ней положено сражаться.

Команде микробиологов из нескольких университетов США удалось взять образцы крови 32 стариков, родившихся до 1918 года, и проверить их на реакцию к возрожденному вирусу испанки. Все долгожители когда-то заражались этим видом гриппа, но тогда им удалось выжить. Однако даже спустя почти 90 лет иммунная система стариков отреагировала на страшный вирус. Ученые поняли, что в их руках находятся образцы антител - особых клеток, способных сражаться с опасной инфекцией.

Дальнейшее уже не столь интересно: началась долгая и тщательная работа по извлечению антител из крови старожилов и практической проверке этого оружия против древнего вируса. В восьми образцах удалось найти B-лимфоциты - те самые клетки, которые отвечают за производство антител. С ними эксперимент повторили и удостоверились, что семь образцов реагируют на специфический белок, характерный именно для вируса испанки. Наконец, были получены материалы для практического эксперимента.

Людей, конечно, гриппом никто специально заражать не стал, обошлись, как обычно, лабораторными мышами. Грызунов разделили на группы: одним ввели небольшую дозу препарата с антителами, другим, напротив, лошадиную, третьим вообще никакой защиты не дали. А потом всех заразили вирусом реанимированной испанки и стали ждать, что будет. Все получилось так, как и задумывалось: без антител вообще или при малом их количестве мыши дохли, а большая порция иммунных клеток подопытных зверей спасала.

Практической пользы от этого открытия не так много, как может показаться. С одной стороны, о том, что бывает приобретенный иммунитет к инфекциям, люди знают со времен Эдварда Дженнера, придумавшего прививки от оспы. С другой стороны, в случае гриппа о подобном стойком иммунитете обычно не говорится. Слишком быстро мутирует вирус, и каждый год к нам приходит эпидемия нового штамма, к которому наш организм еще не привык. Но если вдруг тот же вариант вируса идет на второй круг, то те, кто уже успел им однажды заразиться, обычно переносят новую волну болезни легко. Проверять, сколько лет держится иммунитет к конкретному штамму - десять, двадцать или пятьдесят, обычно никому в голову не приходит: зачем это нужно, если вирус неизбежно мутирует, и следующей зимой с Дальнего Востока придет новая, незнакомая эпидемия?

Однако то ли испанка 1918 года была настолько сильна, что организмы заболевших запомнили ее навсегда, то ли наша иммунная система держит в запасе B-лимфоциты ко всем вирусам гриппа, с которыми когда-либо боролась. В любом случае, испанка человечеству вряд ли грозит, по-видимому, этот штамм был одноразовым. Убив около 50 млн человек, он уступил место следующим, как правило, менее опасным наследникам. И память о нем сохранилась только в мемуарах, вечной мерзлоте и крови тех, кто в детстве пережил удар испанки.