«Стокгольмский синдром» в Москве

В связи с драматическими событиями в Москве, где в заложниках оказались сотни ни в чем не повинных граждан, пришедших на популярный мюзикл «Норд-Ост», Министерство по делам печати призвало отечественные СМИ соблюдать законодательство РФ о борьбе с терроризмом. То есть не допускать публикации информации, способной осложнить работу антитеррористического центра или затруднить проведение контртеррористической операции. Кроме того, министерство напомнило, что журналисты не в праве распространять материалы, которые можно счесть экстремистскими.

Конечно, требование Минпечати может показаться излишне жестким. Особенно если принять во внимание, что в сегодняшней чрезвычайно эмоциональной атмосфере под категорию информации, способной осложнить работу антитеррористического центра, может попасть очень многое. От разного рода «экспертных мнений» до весьма неудобных для власти, но буквально вертящихся на кончике языка вопросов.

И все-таки ведомство по делам печатных и прочих СМИ, возможно, в чем-то право. Пока еще действительно преждевременно спрашивать несколько растерявшийся Кремль о том, почему спецслужбы, как обычно, демонстрируют похвальную осведомленность об организаторах террористической акции постфактум и почему, располагая информацией о планировании теракта «в одном из зарубежных террористических центров», ни ФСБ, ни ФПС не смогли ее реализовать. И преждевременно, пожалуй, терзать столичную мэрию вопросами об эффективности регулярных проверок паспортного режима в Москве и строгости контроля на въезде в город. Для всего этого нужно, прежде всего, спокойствие, минимум эмоций и максимум беспристрастности.

Можно, однако, не сомневаться, что все эти вопросы всплывут несколько позже. И ответить на них власти придется. Пока же, как резонно подчеркнул президент России Владимир Путин, в центре внимания должно быть «освобождение заложников при максимальном обеспечении их безопасности».

Никто, пожалуй, сейчас не возьмется предсказать, как разрешится ситуация в Доме культуры Государственного подшипникового завода. Явная невыполнимость основного требования террористов – в недельный срок вывести все подразделения Вооруженных сил России с территории Чечни – катастрофически осложняет ведение переговоров. С другой стороны, силовой вариант в настоящее время также малореализуем: зрительный зал, судя по поступающим из ДК сообщениям, заминирован, а террористы объявили себя шахидами, то есть смертниками. В таких условиях максимально обеспечить безопасность заложников, например, при штурме здания не представляется возможным.

Есть и еще ряд обстоятельств, способных осложнить проведение спецоперации по освобождению тех, кто по трагическому стечению обстоятельств именно вчерашним вечером оказался зрителем или участником популярного в Москве мюзикла, а в итоге превратился в действующее лицо одного из драматических событий российской истории. Психологи отмечают, что действиям спецслужб по вызволению заложников зачастую препятствуют сами заложниками, которые в некоторой степени становятся сообщниками террористов.

Речь идет о феномене, известном как «стокгольмский синдром». Этот термин появился после того, как грабители банка в шведской столице забаррикадировались в нем с заложниками. После продолжительного заточения некоторые из захваченных стали ассоциировать себя со своими захватчиками. Четверо заложниц своими телами прикрывали налетчиков от выстрелов полицейских снайперов, позднее яростно защищали тех в суде. Впоследствии одна из бывших заложниц развелась с мужем и вышла замуж за одного из преступников.

У психологов свои объяснения этому явлению. Но, как бы то ни было, оно проявляется практически всегда, если контакт захватчиков и захваченных является продолжительным по времени. В настроении заложников, по мнению психологов, перелом происходит уже через несколько часов после "общения" с террористами. А для реабилитации нужна помощь специалистов.

Судя по некоторым сообщениям, признаки «стокгольмского синдрома» проявляются и у тех, кто сейчас удерживается в зрительном зале ДК ГПЗ. Так, заложники больше всего опасаются начала операции по своему освобождению и пытаются убедить власти выполнить все требования террористов. Как утверждают психологи, такое поведение является вполне естественным: подчиняясь силе, захваченные начинают воспринимать власти как нечто антагонистическое не только по отношению к похитителям, но и по отношению к себе.

Для заложников, повторимся, «любовь» к террористам психологически оправдана. Куда хуже, если «стокгольмским синдромом» заразятся власти. При всей сложности выбора повторение в Москве буденновского варианта, когда захватчиков с почетом отпустили по домам, является наихудшим из возможных. «Мирные переговоры» с чеченскими бандформированиями, на которые власти решились после Буденновска, обернулись, в конечном счете, нападением боевиков на Дагестан и длительной войной в Чечне, унесшей новые тысячи жизней.