Повторение пройденного

Интересно, что бурное обсуждение проблемы Февральской революции 1917 года, прямо-таки бросающееся в глаза в начале этого года, не имело своего повторения осенью, когда приближалась столь же юбилейная дата – 90-летие Октябрьского переворота. Кто-то ограничится скороговоркой о «безбожных большевиках, исказивших путь развития России», кто-то посетует на коварство Ленина и Троцкого или на бесхребетность Керенского… В общем, сколько-нибудь внятного анализа юбилейного события, сколько-нибудь честной и откровенной оценки причин и последствий того, что произошло в городе Петрограде 90 лет назад, увидеть мне не удалось и, видимо, уже не придется.

А, между прочим, история, уроков которой не учитывают, имеет свойство повторяться. И с более тяжелыми последствиями. Это как с учением: умного, говорят, учат намеком, дурака – дубиной. Намеков мы не понимаем, похоже.

…

Итак, что такого произошло тогда, 90 лет назад? А произошло нечто совершенно естественное и неизбежное. Страна Россия, страна совершенно особого географического и геополитического строения и особой судьбы, равно не похожая ни на Францию, ни на Китай, захотела быть принятой «в лучших домах Лондона и Парижа». И широко, по-русски гостеприимно, распахнула свои ворота предприимчивым людям со всего света. Мол, идите к нам и помогайте нам нашу жизнь обустраивать.

Расчет был таков, что иностранные купчины и промышленники, восхищенные и впечатленные необозримыми просторами и немеряными богатствами России тут же раскошелятся и на свои кровные фунты, стерлинги и иные луидоры начнут в России строить заводы, открывать газеты и заводить пароходы. Что они, конечно, и себя не забывая, всемерно способствовали экономическому развитию нашего Богоспасаемого Отечества.

Проблема оказалась в том, что иноземные купчины и заводчики оказались шибко грамотными. А именно – умели хорошо считать деньги. Они, впрочем, и сегодня этого своего умения не утратили, если еще не улучшили свои в том способности, и быстро прикинув на глазок, а потом уже подсчитав все сальдо и бульдо более дотошно, пришли к выводу (который уже неоднократно повторен в более поздних оценках и прогнозах западных экономистов): Россия – это «территория, экономически непригодная для эксплуатации». То есть, иными словами говоря, с точки зрения оперирующих критериями всемирной экономической целесообразности и коммерческого расчета, совершенно холодного, беспристрастного и объективного, развивать что-либо серьезное на территории, где существует промерзание грунтов, а зима длится более трех месяцев в году, не имеет смысла.

Именно это следует как Отче наш помнить, давая оценки событиям, в разные времена происходившим в России.

…

В начале уже прошлого, ХХ века в экономике России шли процессы, очень сходные с нынешними. С одной стороны, казалось, что идет бурный экономический рост. Заканчивается стройка Транссиба, все больше растет хлебный экспорт из России в Европу. Русские купчины заполонили курорты Европы, и «бояр рюсс» стали именем нарицательным во Франции – как обозначение человека, сорящего деньгами напропалую, без счета. С другой, долги и правительства, и предпринимательского сословия России превысили уже все разумные пределы, и надежды их когда-нибудь вернуть не оставалось ни малейшей. При всем внешнем показном благополучии («конфетки-бараночки») миллионы крестьян пребывали на грани голодной смерти, питаясь хлебом напополам с лебедой, и вспышки тотального голода повторялись с регулярностью природного явления, примерно раз в пять лет, унося десятки тысяч жизней. Процветание Петербурга, Москвы, Одессы и Херсона, некоторых других крупных городов вполне соседствовало с нищетой целых уездов, откуда народ бегом бежал в «столицы», в расчете там хоть где-то пристроиться.

Вывоз капиталов из России уже в 1905-1906 годах составлял около миллиарда золотых рублей ежегодно. К этому процессу вскоре подключилась и сама власть: постепенно банковские счета и золото царской семьи перекочевало в Англию, а под видом участия в международных финансовых проектах в Америку пошли миллиардами уже и бюджетные деньги.

Апогеем всего стала Мировая война, органически бесполезная для России, уклониться от которой, однако, она как беспросветный должник ведущих стран Запада не имела ни возможности, ни сил душевных. И, хотя в окружении императора Николая немало людей отчетливо понимали, что при любом исходе эта война для России губительна, Россия уже не была суверенным государством. Долговая удавка была на диво прочной, и что бы ни понимал своим умом царь Николай и его министры – все их действия были напрямую продиктованы из Елисейского дворца и с Даунинг-Стрит.

…

Войну Россия, как и следовало ожидать, проиграла. Да не введут никого в заблуждение частные успехи вроде блестящего Брусиловского прорыва. Выиграть бой – вовсе не означает выиграть войну. Уже после упомянутого прорыва, буквально накануне 1917 года, начальник Петроградского охранного отделения в одном из своих донесений в Департамент полиции в 1916 г. отмечал, что «Петроградский гарнизон не верит в успех русского оружия и находит, что продолжение войны бесполезно». А в феврале 1917 года, еще до свержения монархии, из рядов российской армии дезертировало 195 тысяч человек. И это не было каким-то исключительным явлением: всего к тому времени число дезертиров как минимум превышало миллион человек.

Страна воевать устала. Страна воевать не хотела.

…

Легкость свержения тысячелетней монархии нельзя списать на «распропагандированость. Пропаганду ведут всегда и везде, но где-то она имеет успех, а где-то – никакого. Но свержение монархии в России не привело, однако, к решению стоящих перед страной насущных проблем.

А проблемы эти были по большому счету просты. Прекратить бессмысленную и бесполезную войну, в которой России не светило ничего хорошего при любом ее исходе (тем боле, что долги страны в этой войне выросли еще многократно). И обеспечить такую экономическую систему, которая бы стимулировала гармоничное, полноценное развитие страны. Все. Ни к одной из этих проблем Временное правительство, сменившее царя, даже не приблизилось.

Впрочем, некоторые намеки на понимание необходимости все же можно отметить и у тех, кто был у власти до Октябрьского переворота. В июле 1917 года генерал Лавр Корнилов предлагает премьеру Александру Керенскому, по сути дела, программу «военного коммунизма» - милитаризацию транспорта и промышленности, примерно то же самое, что сделали позже большевики, уже во время Гражданской войны. А в самом конце своего правления, в сентябре 1917 года, Временное правительство потихоньку начинает национализацию некоторых предприятий, остановленных своими владельцами, и принимает решение о государственной монополии на внешнюю торговлю.

…

Решения носились в воздухе, и проблемой было только – кто возьмется и будет в состоянии их исполнить. 25 августа, за два месяца до Октябрьского переворота, свою попытку взятия власти делает главнокомандующий армией, тот самый генерал Лавр Корнилов, месяцем назад выступивший с «коммунистической» программой наведения порядка. Генерала Корнилова считают русским патриотом, и, безусловно, не без основания. Правда, нельзя не учитывать и того, что вместе с ним в августовском мятеже участвует известный эсер-террорист Борис Савинков, который уже в то время действует в тесном контакте с резидентом Интелледженс Сервис в Петрограде Сиднеем Рейли. Нет нужды напоминать, что британская разведка в бескорыстной помощи кому бы то ни было заподозрена быть не может.

Интересен вопрос и с «германским следом», в котором постоянно обвиняют большевиков, взявших власть в октябре. Безусловно, Германия была заинтересована в выходе России из Мировой войны, и безусловно, она готова была поддержать любого, кто бы взялся это обеспечить. Хоть большевиков, хоть черта с рогами. Но безусловно также и то, что для самой России прекращение безумной, не имеющей ни малейших позитивных перспектив войны было также задачей номер один. Если бы на это хватило пойти духу у Керенского или Корнилова – быть бы им во главе страны долго и счастливо. Но… не случилось, и упомянутые господа остались в истории тем, кем остались – романтическими героями, не опиравшимися на реалии страны и эпохи, и в результате оказавшиеся за бортом.

…

Победа большевиков была не случайной. Она оказалась предопределена всей предшествовавшей историей. И «кучка заговорщиков» во главе с Лениным, подобравшая власть в октябре 1917 года «с мостовой», оказалась более или менее той силой, которую согласны были терпеть – и поддерживать – практически все слои и сословия России. Да, была и Гражданская война, и многочисленные крестьянские восстания 20-х. Но почему победили большевики? Ответ на этот вопрос несложен. Он в цифрах и фактах.

За первые три года советской власти было обучено грамоте около 7 миллионов человек. Уже в декабре 1917 года при Наркомпросе стал функционировать Научный отдел, объединивший все учреждения, ведущие естественнонаучную работу. Ученые стали получать от государства конкретную, в том числе материальную, помощь. Ассигнования на науку по РСФСР в 1918 году превышали аналогичный показатель 1917 года почти в четыре раза. За первые два года советской власти в стране было создано 33 крупных института, в том числе институты Физико-химического анализа, Платиновый, Оптический, Керамический, Рентгенологический и радиологический, Исследования твердого вещества, По удобрениям, Центральный аэрогидродинамический и др. В 1920 году появился первый в истории России комплексный план экономического развития – ГОЭЛРО.

Это было то, что нужно стране. Если бы это предложил царь – Россия оставалась бы монархией. Если бы предложил Керенский – то демократической республикой.

Но «бы» мешает. Поэтому Октябрьский переворот стал позже называться Октябрьской революцией.

…

То, что происходит сегодня в стране, до состояния «дежа вю» напоминает ситуацию столетней давности. Только что с той разницей, что у нынешней власти авторитет, скорее, не как у тысячелетней монархии Романовых, а как у «главноуговаривающего» министра-председателя Временного правительства Кренского. Те же проблемы – неподъемные долги, утрата суверенитета, сырьевая экономика и никаких перспектив, кроме разве что продовольственного кризиса.

А при совпадении причин иных последствий ожидать трудно.

Революции не готовят – к ним готовятся. Революции не происходят по желанию «кучки заговорщиков», а представляют собой почти что природное явление. И в результате революции «наверху» оказывается тот, кто лучше других понял ее смысл и лучше прочих к этому подготовился.