Гафт, наш современник
Старина сегодня становится популярнее раньше времени притомившегося и обветшавшего авангарда.
Только отпраздновали юбилей Олега Табакова, как принялись за семидесятилетие Валентина Гафта. То есть по календарю сегодня нужно чествовать юбиляров 1935 года производства. Что ж, всего лишь через двадцать лет после этой даты Олег Ефремов образует театр «Современник», где позже Валентин Гафт отыграет больше двух десятилетий, вплоть до наших дней. И остается лишь дежурно удивляться, как время летит.
Вообще, вторая половина 30-х была очень урожайной в смысле рождения будущих талантов. Андрей Битов как-то написал эссе о своих сверстниках происхождения 1937 года. Приводимый им список очень известных имен весьма внушителен. Первая половина сороковых, понятное дело, оказалась бедна, зато усилиями вернувшихся с жуткой войны мужчин очень тучным выдался первый послевоенный год – 46-й. Так что на повестке дня следующий год славных шестидесятилетий. Но я отклонился.
Гафт обладает очень незаурядной внешностью и очень узнаваемой манерой игры – узнаваемой тем, что и манеры особой нет. Даже трудно сказать, кто он по амплуа: герой, резонер, Бог весть. Гафт, одним словом. Не будучи пионером «Современника», в отличие от некоторых своих нынешних коллег, он нынче оказался своего рода знаком этого театра, лейблом, так сказать, брендом, как угодно. Трудно сказать, как это у него получилось, потому что никто не посмеет сказать, что Гафт единственный в своем роде гений современниковской сцены. И тем более, что он не склонен к саморекламе. Так вышло как-то само собой. Да и место для него подрасчистилось с течением времени. Наверное, дело в том, что Гафт не суетлив. Нервный, конечно, как и положено хорошему актеру, но, скажем так, не вибрирующий, рассудительно нервный. Кстати, его здравый смысл сполна виден в его знаменитых эпиграммах, которые в свое время передавала из уст в уста вся Москва.
И здесь пришло время сказать, что Гафт в этом смысле очень совпадает со своим театром, у них, у театра и у актера, очень схожий темперамент, между ними чувствуется сговор.
«Современник» никогда не рвался никого поразить авангардностью, но и не бросался в коммерческие проекты; резко не поворачивал, не суетился, но очень плотно держал круговую оборону, раз и навсегда застолбив свою территорию.
Точно так себя вел в своей артистической жизни и Гафт: отношение у него к себе всегда было бережное, по пустякам он не разбрасывался, не метался, что особенно трудно в области, где актер только и может прилично заработать – в кино. А ведь послужной список Гафта-киноактера велик. И на телевидении он мало светится. И уж вовсе странно было бы заметить его фигуру в рекламе, а ведь нынче это не считается зазорным, все относятся с полным пониманием.
Но и пафоса в нем нет. Никаких деклараций, мол, вот так надо служить искусству. Он как бы говорит всем своим видом, мол, что там, работаем понемножку.
Если это и наигранное, то талантливо – без мощного честолюбия Гафтом не станешь. Гафт – мастер нюанса, неугадываемой из зала, а потому непредсказуемой тайны, тихого и подспудного ведения роли. На экране это особенно видно: незаметна отделка, швы, игра, виден лишь результат. Можно возразить, что то же самое можно сказать о любом хорошем актере, но в Гафте есть какое-то спокойное достоинство, будто он и не играет вовсе, не артист, а солидный господин, сигару курит, беседует, глядя на огонь в камине, а не чужие слова говорит. При том, что Гафт актер до мозга костей, он как бы и не-актер, частное лицо, джентльмен без определенного рода занятий.
Так было, опять же, и с его театром. В Олеге Ефремове была внутренняя мощь и обаяние, делавшие излишними любую дополнительную рекламу. Твердая искренность, умение так себя подавать, что никто не мог бы заподозрить во лжи или конъюнктуре, чувство собственного достоинства, но без аффектации, тем более без твердолобого фанатизма – вот что заставляло людей ночами стоять у кассы «Современника». Серьезное, без всякой пресловутой легкости и юморка, но и без надрыва, отношение и к себе и к сцене.
Сегодня такая сосредоточенность и строгость к своему делу могут казаться старомодными. А Гафт, как, впрочем, и его театр, и смотрится несколько старомодным. Но ведь в этом свойстве таится резерв особого обаяния, а любителей старины нынче много больше, чем молодого, раньше времени притомившегося и обветшавшего не по летам, авангарда. Приличная, спокойная и уверенная в себе консервативность обещает зрителю качество. Когда-то, в 50-ые, этим брали знаменитые старики МХТа. Да что говорить, самому «Современнику» полвека, и в этом возрасте уж не пристало скакать козлом.