Кинодата-1936: Робинзон, Копченый и сын лейтенанта Шмидта
В минувшую субботу исполнилось 80 лет Леониду Куравлеву.
Когда вспоминают самых любимых актеров из нашего славного кинопрошлого, имя Куравлева отчего-то возникает среди них далеко не сразу. Миронов, Папанов, Даль, Янковский, Филатов – это вроде как первый ряд, белая кость отечественного актерства, а Куравлев будто бы и второстепенен. На деле Леонид, в отличие от всех перечисленных, просто был на экране удивительно свойским парнем. Отсюда и название фильма, принесшего ему первый всесоюзный успех, – «Живет такой парень».
К тому же какой-либо трагичности в Куравлеве отродясь не было. Умереть в расцвете лет – это тоже признак изощренного артистизма, а чрезмерное эстетство – не про Леонида Вячеславовича. Не обладая гениальностью и острохарактерной внешностью Евгения Леонова, Куравлев всегда был в нашем кино его ближайшим аналогом. Вместе они сыграли в «Афоне» – и более жизненного, правдивого, взятого из самой гущи советской действительности дуэта трудно и припомнить в нашем кинематографе, привыкшем к сглаживанию острых углов.
На роль Афони претендовали Высоцкий и Ольбрыхский. Режиссер Данелия предпочел как будто менее выигрышного Куравлева. И не прогадал
Дебют Куравлева в кино состоялся в 1960-м: первый же режиссер, обративший на одаренного студента ВГИКа внимание, был незаурядным мастером и сохранил привязанность к сотрудничеству с Леонидом на всю жизнь. Ролью кочегара Камушкина в фильме Михаила Швейцера «Мичман Панин» Куравлев уверенно шагнул на советский киноэкран, чтобы отныне стать одним из самых частых его гостей.
После Камушкина Леонид сыграл бессчетное множество всевозможных Гребешковых, Сыроежкиных, Синицыных, Капустиных и Канарейкиных. Среди всех этих полузабытых фамилий особенно ярко блистает внушительный ряд имен решительно незабываемых – Хома Брут, Шура Балаганов, Жорж Милославский, Афанасий Борщов.
Большинство знаковых своих ролей Куравлев сыграл именно у тех именитых режиссеров, которые души в нем не чаяли и зазывали его едва ли не во все свои фильмы. После «Мичмана Панина» Швейцер снял Леонида в «Золотом теленке», «Время, вперед!», «Бегстве мистера Маккинли» и «Маленьких трагедиях».
Василий Шукшин как пригласил Куравлева в свой отменный дебют «Живет такой парень» на козырную главную роль шофера Пашки Колокольникова, так и не смог в дальнейшем без этого «парня» обходиться. Правда от половины ролей у Шукшина Леонид отказался, ибо не хотел повторяться, да и вообще налегать на роли деревенских простачков.
Но Куравлев от века и так считался наиболее простоватым из знаменитейших советских артистов. Роли ему предлагали соответствующие – шофера, сантехника, воришки, вора в законе, почтмейстера и всевозможных совслужащих из бог весть каких учреждений.
Есть подозрение, что рейтинг наиболее обожаемых народом советских киногероев возглавил бы не кто иной, как обаяшка-домушник Жорж Милославский
Кажется, лишь Леонид Гайдай первым разглядел в Куравлеве кладезь нереализованных возможностей. На роль булгаковского плута Милославского прочили Андрея Миронова, замечательно сыгравшего роль схожего плана в «Бриллиантовой руке». Но Гайдай остановился на Куравлеве, тем самым создав один из самых незабываемых образов советского кино. Облаченный в цветастое древнерусское платье Куравлев-Милославский, оборачивающийся к зрителю с пачкой «Мальборо» в руке и словами «Вдруг как в сказке скрипнула дверь…» на устах (спел-то Золотухин, но это не главное), есть тот кадр, который для миллионов русских и является сокровенным ностальгическим символом лучших образцов нетленного и лучезарного кинематографа Страны Советов.
Для Гайдая Куравлев тоже станет любимым артистом, а о Миронове гениальный режиссер-эксцентрик больше никогда и не вспомнит. Это свидетельствует о многом.
К тому же, не в пример большинству незаурядных комиков, в серьезные драматические артисты Куравлев никогда не лез, благоразумно довольствуясь тем, что у него действительно получалось отменно. Поэтому среди многих и многих (пожалуй, даже чересчур многих) куравлевских ролей все-таки нет ни одной такой, которая заставляла бы зрителя хмуриться, напрягаться или чувствовать какой-либо дискомфорт за любимого артиста. Малоудачных-то фильмов было в его жизни предостаточно, но даже за роли в таковых никому никогда не было стыдно – ни благодарной публике, ни самому Леониду.
