Страстной (Великий, Чистый, Пречистый) четверг
Это четверг на Страстной неделе, в который христиане вспоминают Тайную вечерю, последний ужин Иисуса Христа с учениками, во время которого Сын Божий предрек предательство Иуды, а также совершил символическое жертвоприношение и тем установил таинство причащения.
В Евангелии от Матфея так описывается это событие: «И когда они ели, Иисус взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: приимите, ядите: сие есть Тело Мое. И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов. Сказываю же вам, что отныне не буду пить от плода сего виноградного до того дня, когда буду пить с вами новое вино в Царстве Отца Моего».
В народном календаре Великий четверг был тесно связан с культом мертвых («дзядов») – покровителей семьи и хозяйства. В этот день принято было посещать кладбища, поминать покойников, оставлять на могилах обрядовые хлебцы и крашеные яйца. Широко распространен был обычай рано утром в Великий четверг «родителей греть», т.е. разжигать у могил или во дворах костры из соломы, чтобы души умерших могли собраться у огня и обогреться после зимних холодов. Кое-где «дзядов» старались еще и «напоить», поливая могилы вином или водой. Для мертвых также топили бани, чтобы и они, подобно живым, могли «очиститься».
Подобные обычаи возникли, по-видимому, задолго до принятия славянами христианства и были не просто данью уважения предкам: ведь покойные «родители» в языческие времена воспринимались людьми как своеобразные духи-хранители, тесно связанные с землей и влияющие на урожай. Недаром древние поучения против язычества осуждали тех христиан, которые в Великий четверг особым образом чествовали мертвых: «...воду к кутьи заупокойней оставляють на столци, и сметье [мусор] у ворот жгуть в великой четверг, моляще тако: “У того огня души приходяще огреваются”... и мылница топят, и на печь льют, и попел посреде сыплют следа ради. И глаголють: “Мыйтеся!” И чехли вешають и убруси, и велят ся терти. Беси же смиются злоумию их. И вълезаше мыются, и порплются в попели том, яко и кури след свой показают на попеле... и трутся чехлы и убрусы теми. И приходят топившеи мовници и глядают на попеле следа и егда видять на попели след и глаголють: “Приходили к нам навья мытся!”» («Слово св. Григория», XVI в.). «Навья» - это мертвые вообще, но преимущественно «чужие», нередко вредоносные, которых задабривали ради собственной безопасности (для чего и использовали баню – место «нечистое»); «своих» же предков («дзядов», «родителей») приглашали в дом, угощали и «грели» ритуальными кострами, чтобы они способствовали плодородию полей и общему благополучию рода. Символически при этом чествовали саму землю, дабы она, согревшаяся в лучах солнца и напоенная дождем, могла «родить» обильный урожай.
Очевидно, с теми же представлениями было связано и поверье о том, что в Страстной четверг можно пообщаться с лешим или домовым. Эти «нечистые» духи по своей природе – души усопших: так, крестьяне считали, что домовым становится после смерти первый хозяин дома, а в леших могут превратиться пропавшие в лесу или проклятые люди. Соответственно, и общаться с ними следовало в дни поминовения умерших. Русские, например, верили, что тот, кто хочет заключить договор с лешим, должен в ночь на Страстной четверг пойти в лес, сесть на осину, сняв нательный крест, и позвать: «Владыко лесной, есть у меня до тебя просьба». Если же человек хочет увидеть домового, то ему стоит только в Страстной четверг взять свечу, принесенную с вечерней службы, подняться на чердак и осмотреть углы. Чтобы домовой оберегал хозяйство и любил домочадцев, в Великий четверг клали ему под угол дома еду, либо оставляли на чердаке яйцо (чтобы он тоже мог «разговеться» на Пасху).
В некоторых местах, помимо домового и «родителей», задабривали также разные неблагоприятные силы и явления. Например, кое-где в Великий четверг «кормили Мороз», выставляя ему овсяный кисель и призывая: «Мороз, мороз! Иди кисель есть! Не бей наш овес, нашу рожь, а бей быльник да крапивник!». Подобным же образом «кликали зверей»: «Волки, медведи, лисицы, куницы, зайцы, горностайцы, идите к нам кисель есть!». В Сибири в Страстной четверг домохозяин раскладывал на перекрестках мясо с приговором: «Черные лютые звери, серые волки, принес я вам питание-еду, не надейтесь больше на меня»; считалось, что этим он оберегает скот от хищников.
Вообще, в Великий четверг совершалось много обядов, связанных со скотом. Например, хозяйки в этот день устраивали «перекличку» всех домашних животных. Для этой цели хозяйка становилась под окном или забиралась на крышу и кричала в печную трубу: «Коровы-то дома?»; кто-нибудь из домашних отвечал ей: «Дома, дома!», после чего она «уговаривала»: «Так-то вот, коровушки, в лесу не спите, домой ходите», чтобы животные не терялись и не разбредались во время летнего выпаса. Иные обряды должны были способствовать умножению скота. Например, в западносибирских деревнях хозяин в Великий четверг ходил в лес, вырубал в пне небольшое углубление, собирал туда муравьев и приговаривал: «Как эти муравьи плодятся, так бы и у меня, раба Божия, плодились овечки: беленькие, черненькие и пегенькие… Аминь!». Чтобы куры лучше неслись, хозяйка утром Великого четверга шла в курятник и там «пела петухом», сгоняла кур с насеста помелом, посыпала пол золой. Чтобы птицу не сглазили и коршуны не потаскали цыплят, хозяйка до восхода солнца тайком бежала в огород и надевала на кол забора перевернутый горшок или худой лапоть, который потом оставался там все лето.
В некоторых местах в Страстной четверг совершали обряд подстригания: у овец подрезали шерсть на лбу, а у коров, лошадей и даже кур – хвосты, полагая, что от этого у овец руно будет длиннее и гуще, лошади не станут скакать через изгороди и портить колья, коровы будут хорошо доиться, а куры - нестись, и кроме того, все животные, меченые таким образом, будут «держаться двора», не заплутают в лесных чащобах. Остриженные клочки шерсти потом затыкали за матицу, «чтоб скотина знала дорогу домой». В этот же день первый раз подстригали и волосы у маленьких ребятишек.
По погоде в Великий четверг гадали о весне и грядущем годе. Считалось, например, что «какова погода в Чистый четверг, такова она и в Вознесенье»; «если в Страстной четверг холодно, то весна до седьмой недели холодна, а коли дождь – мокрая»; «в Великий четверг мороз, так и под кустом овес» и т.п. Чтобы хлеб лучше родился, хозяин перед восходом солнца выходил на улицу и потряхивал соху. В некоторых местах семейные пары изображали пахоту, молотьбу, косьбу и пр., полагая, что в этом случае летом урожай будет обильным, а работа – легкой и спорой.
В Страстной четверг, называемый в народе «Чистым», обязательно совершались различные очистительные ритуалы, направленные как на самого человека, так и на его ближайшее окружение. Так, деревенские хозяйки непременно старались выскоблить и вымыть в этот день всю избу и перемыть всю посуду, полагая, что «если в Чистый четверг все вымоешь, потом весь год чистота в избе водиться будет». Двор, огород, хозяйственные постройки также очищали от грязи, накопившейся за зиму. К Чистому четвергу часто приурочивалась побелка дома, а также уничтожение старых вещей: например, хозяева сжигали старую солому, сбрасывали в проточную воду старую одежду и т.д.
В четверг на Страстной неделе старались встать пораньше (чтобы не быть сонливыми в течение всего года) и обязательно мылись в бане, а также обливались водой из проруби или даже купались в реке ради здоровья и защиты от порчи. Во многих местах принято было приносить домой свежую воду из источников и умываться ею, чтобы весь год быть чистым и здоровым. Девушки нередко умывались «с серебра» (положив в воду серебряную монету) для здоровья и красоты, «чтобы лицо белее было».
По народному убеждению, в Страстной четверг, как и в прочие большие праздники, нечистая сила «особенно проказлива бывает», а потому от нее всячески старались защититься. Например, на Русском Севере с этой целью окуривали дом, утварь и коров можжевельником. Во многих местах в Страстной четверг окружали дом магическим кругом, объезжая его верхом на кочерге или помеле, очерчивая мелом или косой, либо обливая «четверговой» водой углы; считалось, что такую границу не сможет пересечь ни ведьма, ни змеи, вообще никто «нечистый». Кроме того, каждый хозяин старался принести домой еще горящую свечу со всенощной, чтобы ее копотью вывести на матице, над воротами, окнами и дверями кресты, заграждающие путь нечистым духам. С той же «четверговой» свечой обходили дом, хлев, амбары и пр., чтобы таким образом «освятить все подворье», а огарок сохраняли потом целый год как оберег от злых духов: например, ее зажигали во время первого выгона скота в поле, во время сильных гроз (для защиты от молнии), при тяжелых родах и пр.
Помимо четверговой свечи, особо почиталась народом и четверговая соль. По легенде, соль некогда была осквернена Иудой, который на Тайной вечере обмакнул хлеб в солонку; а потому в Великий четверг соль «очищали», т.е. освящали в церкви или перепекали в печи, толкли, просеивали и потом хранили до будущего Великого поста. Такая соль почиталась в народе священной: ее добавляли к зерну при севе, брали с собой на первый выгон коров, лечили ею людей и скот, использовали как оберег от всего «нечистого». Примерно так же относились и к хлебцам-просфорам, освящаемым в церкви в память о благословлении хлебов на Тайной вечери.
