В Иркутской области продолжают исчезать люди
Черные маклеры выселяют людей из благоустроенных квартир. Кто сопротивляется – исчезает. Единственная достопримечательность деревеньки Быргазово Боханского района: бывшие горожане, обманутые черными маклерами и вынужденные покинуть свои квартиры.
Наша газета неоднократно поднимала тему "оборота жилья" – когда некие предприимчивые граждане кидали малообеспеченных граждан на стоимость их квартиры. Им предлагали какое-то жилье и доплату. Денег не давали, жилье оказывалось развалюхой в малопригодном для жизни месте.
Схема всегда одинакова: методом настойчивых посулов, легких угроз и погружения в долги. Переселения начались еще восемь лет назад и продолжаются до сих пор. Но еще ни разу проблемой этих людей, которых можно без кавычек назвать вынужденными переселенцами, серьезно не заинтересовались властные структуры или правоохранительные органы. У первых нет рычагов, чтобы контролировать ситуацию, у вторых – заявлений от пострадавших.
В предыдущих публикациях мы в основном касались усольских выселок – из Иркутска людей переселяли в само Усолье или безработный Новомальтинск. Теперь отыскалось еще такое же забытое место – в поселках Буреть и Быргазово, что в Боханском районе Усть-Ордынского автономного округа.
"Здесь просто так не умирают..."
Замызганные домики Быргазово представляют зрелище жалкое, учитывая, что когда-то здесь, в процветающем колхозе-миллионере, стадами паслись хрюшки, а под открытым небом цвели помидоры и огурцы. Окна и двери колхозных домов теперь забиты досками. Колхозный клуб (очевидно, времен коллективизации – настолько у него пожилой вид) намертво заколочен. Связи с внешним миром у быргазовцев никакой – только пешком пару километров до ближайшей крупной деревни Буреть. В Бурети сельсовет и все прочее.
Некоторые частные дома в Быргазово полностью разрушены. В других частных домах – не брошенных, а проданных – проживают переселенцы из Иркутска и Ангарска, чаще всего социально неблагополучные. Как правило, деревенской жизни они не знают и работать в деревне не могут.
Председатель колхоза в Бурети Георгий Полоненко сетует:
– Рассказывает, что жили в четырехкомнатной квартире на бульваре Гагарина. Спрашиваю: корову доить умеешь? А она ее только на картинках видела...
Быргазовцы реагируют на вопросы о приезжих одновременно и с раздражением, и сочувствуя. Они все знают – кто привозит, как и откуда.
– Привезут их, поселят в пустые дома. С деньгами, конечно, обманут, не дают никакой доплаты. Которые пьют, те все, что есть, спустят и побираются. У самих проблем невпроворот, а тут еще эти. А как откажешь в куске хлеба, когда дети?..
– Их привозят только в вашу деревню?
– Да нет. В Бурети две сестры живут, у одной ребенок.
– А кто привозит, знаете?
– Да один местный, быргазовский, занимался.
Они называют фамилию предприимчивого односельчанина. И прилагают обширную биографию, из которой ясно, что сорокалетний Шурик скитался всю жизнь по тюрьмам, имел какие-то дела в Ангарске, занимался квартирами. Что он недавно умер, причем смерть его была так же загадочна, как и его дела. Умер вроде от сердечной недостаточности, но все знают, что его до смерти избили в Ангарске.
Поразила фраза, которую сказал один деревенский парень:
– Народ у нас здесь просто так не умирает.
Народ здесь, как говорят, исчезает. Например, исчезли несколько переселенцев ("ездили-ездили в Ангарск и не вернулись"). На мировоззрение сельчан повлияло, очевидно, обилие криминальных трупов, которые вылавливают в Ангаре. Колхоз даже машину купил, чтоб жмуриков милиция вывозила, а не жители. В общем, при таком кипении потусторонней жизни смерть соседа, а тем паче исчезновения чужаков-переселенцев – всего лишь печальный факт.
Исчезновение старушки Агафоновой
В этой череде фактов ничем не выделяется исчезновение старушки Агафоновой, по документам купившей дом в Быргазово еще в 1995 году. Про нее говорят так: исчезла несколько лет назад, поехала в Иркутск "по документы и по деньги" да не вернулась.
События смазались в памяти соседей за прошедшие годы, и навряд ли удалось бы разузнать что-то об Агафоновой Татьяне Павловне, если бы ее соседка не сберегла документы, отданные перед отъездом ей на сохранение. В их числе паспорт и договор купли-продажи дома.
До августа 95-го года жила старушка в Иркутске, на бульваре Рябикова. Жила весело, по вечерам собирались на квартире пьянки-гулянки. Соседи воевали с пьяницами и, честно говоря, облегченно вздохнули, когда она съехала.
По словам соседей, "обменялся с ней какой-то мужчина". Мужчина "здесь не жил, только делал ремонт, а потом продал".
На самом деле по договору купли-продажи покупателем была дама. Квартиру она приобрела за 64 миллиона (старыми деньгами) через известное иркутское агентство недвижимости, которое, собственно, и предложило даме остановить выбор на квартире Агафоновой. Мужчина, очевидно, только проводил предпродажную подготовку.
Позже выяснилось, что сделка нечистая. Пострадали покупатели. В квартире оказался прописан еще один человек. И новым владельцам пришлось через суд отстаивать свои права и пройти множество инстанций. Суд писал письма в Быргазово, где уже проживала старушка.
Агентство оказалось вообще ни при чем. Ни в каких документах по этой сделке оно не фигурирует. Покупатель работал с агентом (агент уволился еще до судебных разбирательств), оформляя договор не через агентство, а через нотариуса. Владелицу квартиры Агафонову покупатели видели только на заключении сделки. Ее приводили два "упакованных" молодых человека.
Бабушка Агафонова была препровождена в тьмутаракань на жительство в дом стоимостью в два миллиона рублей. (Интересно, что дом в Быргазово она купила уже как "проживающая в деревне Быргазово" через три месяца после продажи агентством ее квартиры). Теоретически у нее должно было остаться еще шестьдесят миллионов. Но миллионершей бабушка, видимо, так и не стала.
Да и жива навряд ли. На запрос, получала ли гражданка Агафонова пенсию, отделение Пенсионного фонда по Иркутской области ответило: "В действующей региональной базе данных факт назначения и выплаты пенсии Агафоновой Татьяне Павловне не установлен".
И от ее дома в деревне Быргазово осталось сегодня только пустое место.
"Обуть" сироту очень просто
Другая быргазовская история, слава богу, не об исчезновении, а о жизни. Правда, весьма сомнительного качества – дом, куда мы постучались, серый от ветхости, к жизни пока еще пригоден, но к зиме его хорошо бы утеплить.
В этом доме рядом с быргазовской водокачкой живет женщина с пятилетним мальчиком. Хозяйку Татьяну и ее сына Ваню мы не застали, они отбыли зачем-то в Ангарск. За хозяина вышел 23-летний Саша Васильев, такой же, как Татьяна, переселенец. Хозяйка попросила его присмотреть за домом.
– Ты про Татьяну что знаешь?
– Пьет, но не часто. Говорили, есть муж, живет здесь месяца три-четыре. Ей предложили поменяться, обещали денег, да так и не дали. Лет сорок ей. Детей у нее несколько, один сидит, один в Ангарске. Хозяин дома где-то в Усолье.
– А сам что здесь делаешь?
– Недавно квартиру в Ангарске продал.
Саша – вопиющий пример бессовестно обманутого гражданина. Если у Татьяны есть права на дом и прописка, то у Саши нет ничего.
В некотором роде он знаменитость. Несколько лет назад у всех на устах было имя Екатерины Рябченковой, мамы большой приемной семьи из села Новожилкино Усольского района, которым построил дом Иркутский мясокомбинат. Саша Васильев – один из ее приемных детей.
Инспектор по правам детей Усольского района Светлана Дедик рассказала основные события его биографии. Мать его была лишена родительских прав, и мальчик скитался по детским домам Ангарска, Братска, Иркутска. У него обнаружили недюжинные музыкальные способности и поместили в интернат. Потом Саша оказался в семье Рябченковых. С приемной матерью в итоге поссорился. По собственному желанию пошел в Чечню. Служил помощником пулеметчика, брал высоту под Ведено.
Когда вернулся, получил материнское наследство – однокомнатную квартиру в Ангарске. Саша говорит, что часть денег, полученных в Чечне, он истратил на ремонт квартиры.
Процесс продажи ангарской квартиры и устройство на новом месте Саша описывает весьма смутно:
– Приезжал какой-то Костя на машине "Калдина". Забрал документы и пообещал все оформить. Денег обещали 200 тысяч. Привезли сюда, показали якобы мой дом, документы на жилье не дали. Потом, когда я уже здесь жил, оказалось, что дом колхозный, не продается.
Сначала устроили меня к тете Наде. Обещали ей заплатить две тысячи рублей за то, чтобы она продержала меня до осени. А потом сказали: хоть на улицу выгони. Они ей денег не дали, обманули. Она мне все тогда и рассказала.
К соседке Надежде, усталой женщине с тремя детьми, делец Шурик обратился по поводу Саши и какого-то деда-ангарчанина, которого привезли в Быргазово вместе с парнем:
– Шурик пообещал мне две тысячи. Да назавтра же их и припер – Сашу и замызганного такого деда. Дед хорошую пенсию получал, платил деньги внуку. Вроде помог Саше получить квартиру. Дед был нечистоплотный, много пил. Ему обменщики возили продукты. Как-то он сильно обморозил руку, обменщики завернули его в мешки, чтоб не запачкал машину, и увезли в неизвестном направлении.
Деда никто больше не видел. Саша остался в Быргазово. Делал кое-какую работу для Надежды, тем и кормился. Потом женщина попросила знакомого бригадира устроить Сашу скотником. Говорят, он хорошо работает.
– Саша, ты почему не обратился в милицию?
– Без толку это.
Сашина квартира в 10-м микрорайоне Ангарска занята новыми жильцами. В Ангарске у него есть родная тетка, и – где-то – родной брат. Сам Саша, которого обмануть было легче легкого (какой житейской премудрости он мог набраться в своей преимущественно, сиротской жизни?), по существу бомж.
От редакции. Мы продолжаем поиски мест выселения и потерпевших. Если вы знаете такие окраины, деревни, пожалуйста, сообщайте в редакцию.
