Свой чужой писатель
Большинство российских читателей совсем недавно открыли для себя творчество писателя Андрея Геласимова. В Европе он известен и популярен давно - его произведения переведены на 12 языков, а четыре года назад на Парижском книжном салоне он был признан самым популярным во Франции российским писателем, обогнав Бориса Акунина и Людмилу Улицкую.
Столичный писатель Геласимов родился в 1966 году и не где-нибудь, а в Иркутске, где и провел первые 14 лет своей жизни.
Нельзя сказать, что Иркутск не гордится теми людьми, которые, покидая его улицы, выдыхая последний глоток его воздуха, устремляются к городам другим - дарят свой талант столицам и не провинциальным их жителям. Конечно, гордится. Но что Иркутск знает о них - упорхнувших, получая редкие известия из центральных газет и короткие анонсы новостных лент?
"В июне 2009 года уроженцу Иркутска Андрею Геласимову была присуждена Литературная премия "Национальный Бестселлер - 2009" за роман "Степные боги".
Короткая телеграмма. Искорка радости, как яркое солнечное окно промозглого июньского неба над Иркутском. Если верить названию, "Национальный Бестселлер" должен вручаться исключительно самым продаваемым и популярным книгам, имеющим рыночную ценность. Тем более приятно, что победитель представлен произведением далеко не "легкого" жанра. Формат премии разрушен неформатным человеком и писателем - с газетной полосы в прорези между ровными строчками внимательно и напряженно смотрит через огромные очки взъерошенный человек в помятой клетчатой рубахе. Диссонанс факта и образа - подбородок, забывший движение бритвы, и 400 тысяч купленных экземпляров книг.
Иркутский писатель - аккуратист в чистом виде: разлинованный в ромб жилет, строгие брюки - служитель прозы стремится отделиться от прозы жизни костюмом. Его видно издалека. А кто такой Геласимов?
"Впервые за долгие годы вдруг вспомнил тот город, где я родился и прожил первые четырнадцать лет. Для туристов и иностранцев он замечателен своей близостью к Байкалу, а для меня на протяжении всех тех четырнадцати лет он был прекрасен тем, что других городов я просто-напросто еще не знал.
Когда мне исполнились те самые 14 лет, в моей жизни произошла первая катастрофа. Родители упаковали все наши вещи в контейнер, сгребли нас с сестрой в охапку и оставили город, как отступающая армия разбитого полководца. Им хотелось зарабатывать, поэтому они повезли нас на Север, где тогда платили в два-три раза больше, чем во всем остальном СССР.
На новом месте, название которого не хочется даже упоминать, я долго и безрадостно смотрел в окно на хмурые горы, а потом прикупил себе толстую тетрадку в кожаном переплете и начал методично, как счетовод, записывать в нее цитаты из прочитанных мною книг, в которых хотя бы мельком упоминалось об Иркутске. Это доставляло мне несказанное удовольствие, и в то же время служило способом тайной мести моим легкомысленным и неверным родителям.
Короче, в свои 14 несчастных лет я сидел в глухом медвежьем углу и исправно выписывал из книжек всякие нелепые фразы. Пока вдруг не ощутил какой-то подвох.
За всеми этими упоминаниями города, которого мне тогда не хватало так же сильно, как Ромео где-нибудь в склепе не хватало Джульетты, или как Политбюро ЦК КПСС не хватало коммунизма, за всеми этими громоздкими цитатами из неталантливых и скучных, как правило, книг не появлялся мой город.
В них не было мокрой кепки, которой в жаркий летний день ты зачерпываешь воду из Ангары. В них не было босых мальчишеских ног, скользящих в ручье по зеленым камням, а под камнями в них не было притаившихся рыб. Не было там и острова "Юность", и зеленой - вся в тополях - улицы Карла Маркса, и дощатого сарая за домом моего друга, где мы учились курить, и запаха пыли, когда падаешь с велосипеда и разбиваешь нос.
Там не было ничего, кроме ненужных чужих предложений.
В общем, эта тетрадка тоже разочаровала меня, и, в конце концов, я оставил ее в покое. Иногда мне и сейчас еще снится Иркутск, но, боюсь, моего города уже не существует".
Может быть, в этой короткой заметке из "Живого Журнала" писателя и есть ответ на вопрос: кто такой Андрей Геласимов. Он оторвался от корней - не принципиально, но, по воле самой судьбы, обращенный в некую космополитичность, парит над Иркутском, над Москвой, над всеми представлениями и штампами. Не случайно его имя фигурирует в самом необычном издательском проекте фонда помощи хосписам "Вера". В 2009 году совместно с этим фондом издательством "Эксмо" была выпущена "Книга, ради которой объединились писатели, объединить которых невозможно". Это уникальный по своему составу сборник рассказов. Здесь под одной обложкой собраны очень разные произведения совсем не похожих друг на друга современных писателей - таких как Леонид Юзефович, Александр Хургин, Макс Фрай, Людмила Улицкая, Татьяна Толстая, Владимир Сорокин, Захар Прилепин, Людмила Петрушевская, Виктор Пелевин, Борис Гребенщиков, Эдуард Лимонов, Виктор Ерофеев, Евгений Гришковец, Владимир Войнович, Борис Акунин.
Одна общая цель - стремление помочь пациентам российских хосписов, забытым как государственной медициной, так и благотворителями, собрала этих людей не только на страницах книги. Из "Живого Журнала" Андрея Геласимова: "Субботник в хосписе. Пришли и посадили немного цветов. Дождь, правда, лил нещадно. Писатель Лимонов потом сказал: "Зато теперь в нас никто не плюнет".
В произведениях Геласимова есть особый язык, особая эстетика ритма - читатель оказывается словно внутри киносценария, где мало выразительных средств, но так много событий. И никаких рассуждений и привычного подстрочного морализаторства. Лишь необычайная история довольно обычной жизни, звучащая как-то очень пронзительно в своей понятности каждому, словно одно общее на всех воспоминание о детстве.
В 2006 году по книге Геласимова "Жажда", получившей в свое время литературную премию имени Григория Апполонова, был поставлен моноспектакль, выпущена аудиокнига, сюжет которой озвучил и донес до слушателя один из самых трогательных и загадочных молодых актеров - Константин Хабенский. Именно его голосом заговорил герой "Жажды" - прошедший через Чечню молодой дизайнер, обгоревший в подбитом бэтээре и "потерявший лицо". Людям большого труда стоит смотреть на него. И только маленький мальчик - дети вообще в творчестве Геласимова особый символ - своеобразный детектор лжи, проверяющий искренность ситуаций и отношений, - чувствует перемену в герое и указывает на нее: "...ты не страшный. Это у тебя просто такое лицо". Само название произведения прямолинейно заявляет о чувстве, которое возникнет у читателя после прочтения. Жажда теплоты, ласки, жажда обретения самого себя, символическая и понятная.
Язык Геласимова тяготеет к предельной краткости конструкций, разговорности. Простота языка, вплетение в диалоги и внутренние монологи жаргона приглушают пронзительность драмы. Это свойство делает произведение Геласимова универсальным и для чтения, и для постановки. И режиссеры это уже поняли. В 2008 году режиссер Александр Котт снял фильм "Люб.off" по книге "Год обмана", сценарий к которому был написан Андреем Геласимовым. "Год обмана" - искрометная комедия, повествующая о приключениях незадачливого молодого пиарщика, приставленного к сыну большого начальника с целью сделать из замкнутого и закомплексованного юноши настоящего мужчину. Следуя за героями по "русским горкам" сюжета, дойдя до самого его "хэппи энда", вдруг удивленно перестаешь понимать, когда комедия успела превратиться в мелодраму. "Синдром Геласимова" - беспричинная грусть.
Закрываешь книгу, выходишь в серую улицу иркутского лета, занавешенную редкими волосами дождя с проплешины неба, и продолжаешь вести внутренний диалог с автором. Нечто подобное наверняка делает каждый читатель, пусть даже и вовсе не русский, ведь книги автора уже давно публикуются на разных языках. Критики называют произведения Геласимова "энциклопедией русской жизни" - не в смысле бытописания, а в смысле психологизма, глубокого раскрытия характеров.
"Собственно, я на это и рассчитываю. Психологизм литературы на сегодняшний день большая редкость. Если вы почитаете современных критиков, то увидите, что они анализируют книгу только на уровне сюжета. Это отражение общей ситуации в современной литературе - большинство читателей интересует только занимательность сюжета".
Роман-победитель "Степные боги" повествует о Забайкалье 1945 года. Только что закончилась война, на которую, вот незадача, опоздали два чалдонских пацана. Пацанам всего по 11 лет, они не умеют разговаривать с духами, а у одного из них все время идет носом кровь. Пленный доктор-японец разбирается в травах, умеет унять живую кровь, но тоже не умеет общаться с духами, иначе не писал бы этот трогательно прописанный герой по имени Хиротаро завещание в июле 1945-го своим заведомо мертвым, оставшимся в Нагасаки, детям.
Журнал "Эксперт": "Чего не отнять у писателя Геласимова - так это чутья на историю. Выросший из случайных застольных откровений, местного фольклора, отголосков собственного, роман по фактуре и, вероятно, по замыслу - полноценный эпос, региональный лишь в смысле материала. Бурятские шаманы, урановые рудники, древние поселения: да мало ли чего еще! Можно только представить, каких демонов вызвал бы оттуда, к примеру, писатель Алексей Иванов или какие оборотни с маньчжурскими прозваниями забегали бы по страницам у Пелевина.
У Геласимова не то. Цель писателя не извлечение хаоса реальности на дневной свет искусства (как, возможно, у Пелевина) и не заклинание его на собственном его языке (как, вероятно, у Иванова), но гармонизация - и хаоса, и, строящейся по его беззаконию, действительности. Верно, чтобы "все встало на свои места". Иначе писателю Геласимову как художнику и человеку в этом мире неуютно".
Возможно, кто-то и обвинит Геласимова в излишней гармонизации и сентиментальности, но может так статься, что именно этого и не хватает нашей литературе. Во всяком случае, немного гуманизма еще никому не повредило. Форматные ценности неформатного писателя.
