Животова и животные

Когда очередного ребенка у нас будут спасать от какого-нибудь иностранного папаши или мамаши, когда нам поведают про очередной трагический случай в Америке с усыновленным российским детдомовцем, то между строк, а иногда и прямо в строках нам скажут, что наших детей отдавать заграницу ни за что нельзя.

Что здесь их родина. Что здесь их воспитают как надо. Что правда на нашей стороне хотя бы потому, что это наша сторона. Как с девочкой, которую биологическая мать отвоевала у португальских опекунов и привезла в косую избу в Ярославской губернии: пускай работы нет, пускай пьют, пускай просвета не видно, пускай по-русски ребенок не говорит, прожив всю жизнь в другой стране, — зато родина.

Я подумал про все это, прочитав о случае в Волгограде. Девица по фамилии Животова родила ребенка. 20 лет мамаше. Ребенка этого она не хотела, но все-таки родила. И тут уж окончательно поняла, что малыш будет ей обузой. И что же делать с ним? Сдать в детдом? Родителям на шею повесить, чтоб воспитывали? Иностранцам отдать (или продать)? Подкинуть под дверь? Нет, ни один из этих способов Животовой не показался эффективным. Она открыла бутылку «Доместоса» и стала поить грудного ребенка этим ядом.

К сожалению, ребеночек не умер сразу. Он еще три месяца страдал в больнице, хотя при тяжелейших повреждениях сожженных концентратом внутренних органов выжить практически не мог, не говоря уж о каком-то сохранении здоровья. И был суд. И было раскаяние Животовой и полное признание вины ради отказа от разбирательства. И был приговор. Два с половиной года.

Два с половиной года! В нашей стране можно вот так просто взять и садистским образом преднамеренно убить грудного ребенка и получить за это два с половиной года тюрьмы! Когда Животова выйдет на свободу ей будет 23, и вся жизнь впереди, и никаких проблем, и никаких надоедливых младенцев.

Впрочем, если бы ее ребенок оказался в детдоме, не факт, что его жизнь оказалась бы в безопасности. Потому что вот вам другой случай. Владивосток. Детский дом № 4. Там детей кормили пшенкой. Кормили так, что мне, например, на ум сразу пришли кадры из «Броненосца Потёмкина».

В пшене, которое подавали на стол, была не просто зараза, а насекомые в натуральном виде! Клещи, гусеницы, блестянки! Как у матросов революционного корабля черви прямо из мяса выползали, так здесь у детишек гусеницы ползали. Пшена в детдоме запасли немало. Только вот никаких документов на него не было: ни когда произведено, ни кем произведено, ни адреса, ни сертификата качества и безопасности продукта — вообще ничего! Говорят, такую крупу только животным дают, хотя не знаю, зачем и животным нужна крупа с гусеницами. Но животным дают, а детям точно не должны. Однако во Владивостоке вышло наоборот. Может, на звероферме пшено и закупили? А может, не у животных, а у Животовой нашли?

Нет, после всего этого мы должны до последнего биться за то, чтобы ни одного ребенка за рубеж не выпустить, а тех, кого выпустили, — вернуть. Здесь им будет лучше. Здесь их гусеницами накормят и «Доместосом» дадут запить.