Уважаемый козел

Мы зашли с компанией в кафе «Пушкин» на Тверском бульваре, к нам подошел официант и, обращаясь ко мне, сказал: «Вот меню, сударь».

Мы долго переглядывались, улыбаясь, и говорили, что ребята гоняют понты. У них, понимаешь, стиль для пальцатых, которые с девками сюда после казино заезжают. И чтобы все было гармонично и под Пушкина — единственного, кого пальцатые знают, их называют сударями.

Но потом мы стали думать, а как официант должен был к нам обратиться, чтобы нам понравилось. И тут все быстро перешло на шутки, потому что все варианты были по сути смешными.

«Товарищ, вот меню», — это если официант Ленин.

«Гражданин, вот ваши пельмени…», — это в заводской столовой, где сами пельмени не доварены, а борщ холодный.

«Земляк, возьми мне пиво!..» — это потная очередь у бочки с пивом в семидесятые.

Потом мы стали размышлять, а какие оттенки для нас носят все эти обращения.

«Вот господин Пупкин тут нам пытается доказать…», — то есть мы называем его господином, но иронически. Дурак он, а не господин. Если хотят особенно унизить объект критики, то пишут перед фамилией не «господин», а «г-н».

«Милостивый государь!..» — это за пять минут до драки, в основном на публичных диспутах.

«Эй, юноша!..» или «Молодой человек!..» — это старики пусть так говорят, а мы еще молоды. Они так говорят, а потом начинаются замечания и назидания.

«Эй, парень!..» или «Друг, скажи мне…» — фамильярно. Ну какой я тебе друг? Мы что, выпивали?

«Ваше высокоблагородие!..» — это стеб, при дамах, после анекдота про поручика Ржевского.

«Ваше сиятельство!..» — это шутка такая, намек на лысину друга.

На улице, если не знаешь дорогу, а впереди идет человек, то кричишь ему: «Простите!». Он не понимает, что это к нему. Опять кричишь: «Простите, будьте добры!..». Человек долго озирается, пытается понять, кому ты это кричишь. Можно крикнуть, конечно: «Мужчина!» или «Женщина, одну минутку!». Но я не могу так крикнуть. Мне такое обращение кажется унизительным для того, к кому я обращаюсь. В таком обращении нет уважительной нотки. Если мне так кричат, то я оборачиваюсь недовольный, как бы говоря: «Ну я знаю, что я мужчина. И чего вам надо?»

В метро еще спасают извинительные: «Простите», «Будьте добры».

«Извините, вы сейчас выходите?» — для меня это оптимально. Извинение — признак уважения.

Но ведь я не всегда в метро.

Владимир Путин на инаугурации обратился к Медведеву «Товарищ президент!».

Дико?

А как сказать?

Господин президент? Но у нас тут не господа вокруг. Вон пенсионеры едва сводят концы с концами. Назвать Медведева «господином» — оттолкнуть от него избирателя. А «товарищ президент» — дико, но оптимально. Слово без признаков пола, но с ярким признаком равенства. Особенно между Путиным и Медведевым.

То есть президент в России — он всем товарищ. Он первый, но среди равных. Он рядом, и от этого теплеет на душе.

Не говорить же «ваше величество». Конечно, так хотелось бы сказать, но мешает проклятая Конституция.

Все эти странные и смешные слова определяют наше отношение друг к другу.

Старые стали архаикой. А новые никак не придумаются.

Интересно, что язык все время совершенствуется и обогащается. Интернет полон кличек, которые культурно называют «никами». Придумали даже интернет-слова, которыми заменяют обычные.

«Пацталом» — это значит, что он под столом, то есть ему смешно, он в восхищении или потрясен.

Ежедневно обогащается язык водителей. Старинное «Козел, куда прешь!» произносится естественно и без натуги.

Но с простыми обращениями, без оскорбительного контекста, колоссальная проблема, потому что тут ты должен показать, что ты уважаешь того, к кому обращаешься.

А с уважением к соседу у нас проблема.

Казус лингвистики в том, что приживается только то, что отражает внутреннюю суть. «Пацталом» прижилось, потому что отражает внутреннюю суть интернетчика после десяти часов сидения перед монитором. «Козел» — гармоничное ощущение водителя в дорожной пробке.

Но в обращении «господин», по-моему, наиболее естественном, нужно авансом допустить и, главное, внутренне принять, что сидящий перед тобой человек умен, что-то понимает и умеет в этой жизни. А это для россиянина невозможно. Почитайте любой форум. Спрятавшись за собачьей кличкой, все мочат друг друга. Именно в форумах, спрятавшись за анонимностью и ненаказуемостью, россиянин естественен.

Так и в международных делах.

«Господин президент, наши добрососедские отношения…» — это во время визита.

И говорят, не глядя в глаза собеседнику.

А потом наступает реальность: таджики, армяне и вьетнамцы с колото-резаными ранами и пробитыми головами, лежащие в кустах.

Меня всегда поражало, что в английском языке нет слов «ты» и «вы», а есть слово «you». Мне это казалось абсурдом. Я думал, что все тыкают друг другу.

Но оказалось, что это была не их проблема, а моя.

Мне объяснили, что «you» — это всегда «вы».

Если это действительно так, то тогда многое становится на свои места.