Выбор Юрия Ножикова
Юрий Ножиков более десяти лет назад ушёл из политики, оставив кресло первого должностного лица области, не дожидаясь истечения срока своих полномочий. Вместе с его уходом в регионе закончилась эпоха политических идеалистов и романтиков.
Он освободил кабинет в «Сером доме», когда политическая борьба стала для него войной с ветряными мельницами. Но в глазах жителей Иркутской области он до сих пор остаётся рыцарем без страха и упрёка. Сегодня «Конкурент» в гостях у первого губернатора Иркутской области. О восьми годах молчания, о том, к чему стремится и о чём сожалеет, он рассказал Наталье Мичуриной.
Улица Губернаторская микрорайона Зелёный. Не самый престижный район Иркутска. Скромный, по современным меркам, дом. Хозяин сам встречает нас на пороге и провожает в свой рабочий кабинет. Это просторная комната с камином, где из мебели книжный шкаф во всю стену, уютное кресло, журнальный столик и кресло для гостя, здесь же стоит компьютер. На стене икона Николая Угодника. Ножиков предлагает чай и кофе, которые сам готовит на кухне, что по соседству.
— Кто вам помогает ухаживать за домом?
— Женщина одна приходит на два часа несколько раз в неделю: убирает, стирает, иногда готовит. Так в общем-то сам справляюсь, хотя к хозяйственным работам не очень приспособлен. Но когда нужен ремонт, я приглашаю профессионалов.
Извинения президента
Юрий Абрамович искренне смущается, когда слышит о себе «легенда иркутской политики». И просит нас так его не называть. Но отрицать точность этой метафоры, как нам кажется, было бы бессмысленно. Ножиков давно стал объектом городского мифотворчества. Он герой историй о том, как «губернатор подвёз нашу бабушку до Зелёного», или о том, как «я стоял в одной очереди с Ножиковым на рынке». Эти истории рассказывают во многих иркутских семьях.
В политике и в жизни Ножиков действовал по принципу: боишься — не делай, делаешь — не бойся. В конфликтных ситуациях предпочитал воевать с открытым забралом. В 1991 году Ножиков отказался выполнять указ президента о земельной реформе в РСФСР, предусматривавший реорганизацию колхозов и совхозов, перераспределение земли. Через год выступил против порядка организации управления электроэнергетическим комплексом, в соответствии с которым гидроэлектростанции области передавались в ведение федеральных властей. В 1993 году он был уволен с губернаторской должности за критику президента Бориса Ельцина. А спустя два дня восстановлен. Ему были принесены извинения главы государства. Его политическая жизнь складывалась из десятков подобных эпизодов, каждый в отдельности из которых мог бы наполнить смыслом политическую жизнь любого регионального чиновника.
«Обо мне, по-моему, написали много», — говорит он в начале разговора немножко извиняющимся тоном, будто заранее предупреждая, что эксклюзива не будет. Первый всенародно избранный иркутский губернатор знаменит своей открытостью. И в последние два года Юрий Абрамович вновь активно общается с прессой, но этому предшествовали восемь лет молчания.
— С чем были связаны эти восемь лет затворничества?
— Во-первых, из этих восьми лет четыре года я болел. Острый лейкоз крови. Врачи требовали сократить до минимума какие-либо контакты. Доктора говорили, что моё счастье, что я живу на краю города и у меня нет каждодневного общения с людьми. Вы не можете подхватить простуду и другую какую-нибудь инфекцию, постоянно твердили мне. Это продолжалось четыре года. Четыре года химиотерапии, жесточайшее лечение. На моё счастье, оно закончилось полтора года назад.
Во-вторых, я сознательно не стремился входить в политическую жизнь. А публичность требовала этого. Всё дело в том, что политика предполагает большую активность, она требует самоотдачи. Напрасно некоторые считают, что политик вправе вещать безответственно. Я так не могу. Говорить — это значит отвечать за то, что ты сказал. А чтобы отвечать, надо быть аргументированным: много знать, много изучать, ночами не спать. У меня таких сил не было. Поэтому, несмотря на очень большие устремления многих вовлечь меня в политику, всегда отказывался.
— Можно сейчас сказать, что вы возвращаетесь в политическую жизнь?
— Нет. Я занимаюсь лишь общественной деятельностью. Мне хочется жить. А чтобы жить, надо что-нибудь делать, иначе через полгода загнёшься. Но и на поприще общественной жизни возможности у меня небольшие. Допустим, в Ангарске недавно были назначены слушания с докладом Михаила Грачёва по вопросам воздействия Ангарского электролизно-химического комбината на окружающую среду (Юрий Ножиков является членом общественного совета по вопросам безопасного использования атомной энергии в Иркутской области. — «Конкурент»). Мне было очень интересно. Но я был вынужден отказаться в пользу участия в заседании регионального совета, который был назначен на следующий день. Всё потому, что накануне провёл очень активную командировку, двое суток в самолёте. Пришлось выбирать. Вот так регулирую нагрузки, чтобы не переборщить.
— Что это за поездка?
— Я был приглашён на 10 дней в Японию обществом «Исикава — Иркутск». Они составили для меня очень плотный график пребывания. Только один день я отвоевал для себя. Остальные девять дней непрерывных встреч. С людьми, городами. Был на заводе «Камацу». Замечательное предприятие. Поинтересовался, не собираются ли они развивать производство в России. Оказалось, собираются — в Ярославле. До этого я дважды бывал в Японии — в составе делегации и как частное лицо. Мне интересна эта страна.
— Часто позволяете себе путешествия?
— По мере моих возможностей. В прошлом году я был в Пекине. Китай — удивительная страна. Конечно, туристу там — одно удовольствие. Там всё значительно дешевле нашего. А вот в Европу я не езжу. Очень далеко и очень дорого. Европа и Москва отгораживаются от нас высокими транспортными тарифами. В Москве невероятно дорогие гостиницы. В Японии в два раза дешевле!
— Это не мешает вам общаться с дочерью, ведь она живёт в Великобритании?
— Настя каждую неделю мне звонит и каждый год приезжает. В июне жду. Она приедет с мужем.
— Вы делите время на работу и на отдых? Как вы отдыхаете?
— Отдыхаю я в какой-то степени однообразно. Очень много читаю, постоянно смотрю телевизор, кино. Из современных авторов сейчас читаю Марину Юденич, «Нефть». В основном интересуюсь публицистикой. Мне нравится Мануэль Кастельс (автор трилогии «Информационная эпоха: экономика, общество, культура», вышедшей в 1996-1998 годах в Великобритании. — «Конкурент»). С удовольствием прочёл у Тома Клэнси «Долг чести», описывающий конфликт между Юго-Восточной Азией и США. Это известнейший писатель США, мастер геополитического детектива. Когда-то Билл Клинтон назвал его своим любимым писателем. Это Клэнси сказал, что Восточная Сибирь — единственное, с чем достойно войдёт Россия в 21 век. Кастельс, Зотов (Михаил Зотов был руководителем важнейших подразделений Госбанка СССР, автор книги «Я — банкир. От Сталина до Путина». — «Конкурент»), Гайдар (Егор Гайдар, директор Института экономики переходного периода, бывший глава «правительства реформаторов» РФ. — «Конкурент») — вместе с ними я пытаюсь понять, что же нас ждёт. Хотя знаю, что предсказать будущее никому не дано.
— Вы цитируете Клэнси. Как будет развиваться Сибирь?
— Сибирь со своим суровым климатом, но богатыми ресурсами, вероятно, так и останется кладовой сырья. Ещё в советские времена были решения правительства о том, что в Сибири надо развивать нетрудоёмкую, энергоёмкую промышленность. На мой взгляд, КПСС очень правильно ориентировалась в этом направлении. Нельзя отказать партии в естественности такой задачи. В Сибири климат холодный, народу немного. Это значит, что мы должны отказаться от перерабатывающей промышленности и забыть о возможности, например, строительства автосборочных заводов.
Но, на мой взгляд, предприятия по производству продукции высокого передела из сырья, которое здесь добывается, должны создаваться. Обязательно будут развиваться нефтехимия и газохимия, глубокая переработка леса.
Недавно узнал, что в Братске собираются начать производство бумаги. Это высший продукт лесоперерабатывающей промышленности. Хорошая для нас новость.
— Это потребность ума — постоянно анализировать ситуацию?
— Такая привычка сохранилась ещё с тех пор, когда работал на производстве.
— Вы не пробовали утилитарно к ней подойти и сесть за мемуары?
— Вспомнить, конечно, есть что. Я жил при Сталине, Хрущёве, Булганине, Брежневе, Горбачёве, Ельцине. Я очень многих людей застал, очень многое пришлось пережить. Это были крутые времена. Но всю жизнь я ценил профессионализм. Самому писать — нужен талант. Вот воспоминания Георгия Константиновича Жукова — я его уважаю, это великий полководец — читать неинтересно. В памяти останутся его дела, а его воспоминания — чисто исторический материал, который полезен лишь узким специалистам. Боюсь, у меня нет способности к написанию книг, как нет добровольных помощников для этого, а платить деньги я не могу.
Дорога к храму
«Люблю историю и боевики», — говорит Ножиков, оглядывая стеллаж с фильмами, где можно найти видео и DVD от «Гладиаторов» и «Трои» до «Кукушки» и «Олигарха». На книжных полках Библия соседствует с Кораном. «Часто к этим источникам обращаетесь?» — спрашиваю. «Редко, но иногда такая потребность возникает, — отвечает Юрий Абрамович. — Я верующий человек, — говорит он, опережая мой вопрос, — но считаю неприличным рекламировать свою веру в Бога. Я всегда помню, что значительную часть своей жизни был атеистом и коммунистом».
Он тут же припомнил, как в Братске, когда он был ещё начальником треста «Братскгэсстрой», к нему приходил священник с просьбой помочь добиться разрешения построить в Братске храм. На дворе был 1987 год. «Я сказал священнику, что неверующий. На что тот говорит: «Юрий Абрамович, вы, пожалуйста, не зарекайтесь, сегодня вы неверующий, а что будет завтра, Бог знает», — вспоминает собеседник «Конкурента». — На бюро городского комитета партии я выступил и предложил в честь празднования тысячелетия христианства на Руси разрешить строить храм. Правда, члены бюро серьёзно это предложение не восприняли. Разговор быстро сошёл на нет, а храм позже всё-таки построили».
— Вы можете дать оценку нынешней региональной политической и деловой элите?
— Не считаю, что имею на это право. Чтобы давать оценки, надо бороться. Я это делать не в состоянии. Просто так сотрясать воздух мне незачем. У любой власти есть достоинства и недостатки. Но есть вещи, о которых невозможно молчать. Меня потрясает, насколько наше чиновничество — федерального, регионального и муниципального уровня — недружелюбно к населению. Иногда это недружелюбие переходит в прямое хамство. Я не буду приводить конкретные примеры, потому что ситуация достаточно типичная. С кем сталкивается человек, приходя к чиновнику? С охранником, которому все уже давно надоели... Охранники и секретари — это ещё одна из форм разделения населения и чиновника. Вот у губернатора Исикавы нет охранника.
— Юрий Абрамович, неужели ходите к чиновникам? Ведь вам достаточно сделать один телефонный звонок.
— Тут вы правильно заметили, что если у вас есть мобильный, то вы сможете пообщаться с нужным вам ответственным лицом. Потому что по номеру из справочника вы его никогда не найдёте. Мне в частной жизни приходилось сталкиваться и с охранниками, и с чиновниками. Простые граждане могут задавать, с точки зрения чиновника, наверное, глупые вопросы. Ну и что из этого? Мы имеем на это право, потому что мы не знаем всего, к примеру, в области земельных отношений. Зато мы знаем, как лучше отремонтировать машину, сажать картошку...
— Вы сажаете картошку?
— Да. В прошлом году посадил 30 кустов картошки и 25 кустов помидоров. Мне этого хватает.
За окном шумят деревья, посаженные 12 лет назад Ножиковым. 160 кедров, берёз, лиственниц. Настоящий лес. Теперь там даже грибы растут.
— Список периодики, которую вы постоянно читаете, большой?
— Не такой уж большой: «Известия», «Российская газета», из региональных изданий — «Востсибправда», «Байкальские вести». В последнее время информацию и новости узнаю из Интернета. Хотя мне нравятся больше газеты. Но сюда их доставляют не очень регулярно, и с этим ничего невозможно поделать.
— Вас не пугает то, что узнаёте?
— Иногда здорово будоражит. Но жизнь есть жизнь. Я наблюдаю за дискуссией о судьбе российской демократии. Мне понятно и близко то, что пишет Сурков (Владислав Сурков, заместитель руководителя администрации президента. — «Конкурент») о суверенной демократии. Но у него есть оппоненты, мнение которых тоже нельзя игнорировать. Я, например, не согласен с тем, что государство может быть эффективным собственником. Государство у нас 70 лет управляло. И что мы натворили? Надо трезво оценивать наши переживания о советских временах. Не зря в 1985 году в стране пришли к реформе. Я не устаю повторять, что в своё время перестройку затеял высший интеллект страны. Попытки настроить рынок при существовавшей системе в течение 40 лет увенчались неуспехом. Человек природой создан с потребностями и желаниями, плохим и хорошим. Но сколько его ни долбай, из него невозможно выбить чувство собственника.
С моей точки зрения, у нас ограничена свобода прессы. Я всегда считал, что нельзя закрывать критику. Недавно в Интернете прочёл статью из «Таймс». Англичане себе задают вопрос: почему мы склоняемся перед циничной Россией? И сами на него откровенно отвечают. Отечественные СМИ пока не готовы к таким честным публикациям. Это ещё раз подтверждает то, что наше общество далеко от европейского.
— Вы об этом говорите с сожалением или просто констатируете?
— Констатирую. Чего тут сожалеть. Это данность. Семидесятилетний советский опыт показал: революциями ментальность не изменишь. Надо воспитывать в себе достоинство. Стабильно двигаться вперёд.
«Мой труд — это мой выбор»
Сегодня Юрий Абрамович занят изучением истории Китая. «Недавно купил книгу. Китай рядом, а что мы о нём знаем?» — говорит наш собеседник. Вероятно, для него это ещё возможность хоть отчасти компенсировать пробел в истории его собственной семьи. Родной отец Ножикова Чен Кин Сан сгинул во времена репрессий, и любые попытки узнать что-нибудь о нём заканчивались неуспехом.
Персона же Юрия Абрамовича открыта для изучения историков. «Так случилось, что детей мои личные архивы не очень интересовали. И всё, что имеет ценность, я сдал в музей и в областной архив, — говорит он. — Там остались документы и знак лауреата Государственной премии. Для меня это была очень важная награда. Я её получил из рук президента Академии наук Александрова. В архиве завели на меня специальную папку».
— Для вас свойственно в памяти откручивать время назад, оценивая свои поступки, решать, что тогда-то можно было сделать иначе?
— Я не жалею о сделанном. Но иногда думаю, а что было бы, если вернуть мои 20 лет? И меня эта мысль страшит. Это так много надо перевернуть, каждый раз рисковать. Я шёл своим путём, поэтому мне уже не хотелось бы ничего другого.
— Наше интервью выйдет накануне вашего дня рождения — вы будете праздновать его дома?
— Конечно.
— Много будет гостей? Кого позовёте?
— Я вообще никого звать не буду. И давно уже не зову. Приходит много народу. Все поздравляют. Я очень рад. Мне очень приятно. Внимание людей — это высшее, что получает человек от общества в ответ на свою работу и жизнь.
— Что для вас значит это признание?
— Отчасти ответ на вопрос, чему посвятил жизнь — себе или обществу? Не был ли я излишне эгоистичен? Ведь мой труд — это мой выбор. Я сам выбрал свой путь, в нём пытался себя выразить. Очень много работал. С одной стороны, это было очень тяжело, с другой — интересно. Я вспоминаю, что половину новогодних праздников провёл на пуске электростанций. Я ведь монтажник. Но результат моей работы вдохновлял меня.
