Уникальный сплав спорта и искусства. Наследие Бобби Фишера

Шахматный мир лишился одной из самых гениальных и противоречивых личностей в истории.

11-й чемпион мира по шахматам Роберт Фишер скончался в столице Исландии Рейкьявике в возрасте 64 лет от продолжительной болезни. Мировую корону он завоевал в 1972 году, победив советского гроссмейстера Бориса Спасского. Впоследствии состоялась еще одна встреча Фишера со Спасским за шахматной доской - в 1992 году в Югославии в нарушение санкций, введенных США против этой страны.

То был далеко не единственный экстравагантный поступок в жизни Бобби Фишера, которого считают гениальным шахматистом и не слишком уравновешенным человеком. Последние годы жизни Фишер неспроста провел в Исландии. О великом мастере вспоминает известный советский шахматист и шахматный литератор, комментатор и международный арбитр Яков Дамский.

- Он лет на девять моложе меня, и когда ему было 15 лет, приезжал в Москву. В то время он уже был чемпионом США, очень известным гроссмейстером и, более того, человеком с явными признаками гениальности, которая всегда сродни шизофрении. И вот, когда нас познакомили в Центральном шахматном клубе, он, услышав мою фамилию, сказал: «Я вас знаю». Я очень удивился: «Откуда?» - «У вас была статья в журнале «Шахматы в СССР», и в ней вы совершенно правы». Вот тут я и вовсе обомлел, потому что была это не статья, а небольшая заметка. Касалась она вопроса чисто шахматного, десятистепенного. И совершенно не нужно было гроссмейстеру (а он уже тогда, повторяю, был гроссмейстером) знать те мелочи, которые я там уточнял. Но он знал и помнил. Все это он прочел, видимо, за год до нашей встречи, потому что специально изучил русский язык, чтобы читать советскую шахматную литературу.

Он не говорил по-русски, хотя понимал многое. Говорил же только по-английски, и в какой-то степени это было убеждением. А самое главное, он не считал нужным под кого бы то ни было, если можно так сказать, подстраиваться. Он всегда ощущал себя тем центром мира, на который должны равняться другие.

- В чем главный, на ваш взгляд, профессиональный вклад Фишера в развитие шахмат?

- После него осталось очень и очень многое. Не говоря уже о том, что остались шахматы Фишера, ведь он изобрел особый вид шахмат. Сейчас по ним даже проводятся, пусть неофициальные, чемпионаты мира. Он изобрел шахматные часы, на которых сейчас играет весь мир. Мы получили то, что позволяет варьировать временной регламент для шахматистов, и это его заслуга. Именно патенты на изобретение шахматных часов кормили его все последние годы.

Но самое главное - то, что он создал. А создал он удивительный сплав спортивного начала и начала искусства шахмат, причем сплав равномерный. Такой сплав был у всех великих шахматистов, но если, скажем, у Таля преобладало искусство, а у Карпова - спорт, то у Фишера все было абсолютно равнозначно. Он был самым универсальным шахматистом, в равной степени хорошо разбиравшимся и в комбинационных осложнениях, и в позиционной игре, и в умении вести эндшпиль, и в реализации преимущества. Одним словом, более уравновешенного шахматиста в мире найти трудно. Кроме того, его замыслы явно отсвечивали гениальностью.

- Когда уходят такие крупные фигуры, то журналисты всегда ищут какие-то подходящие эпитеты – великий, гениальный... С кем Бобби Фишера можно поставить в один ряд в шахматах ХХ века?

- С Ласкером, Алехиным, Талем, Каспаровым. Он был настолько ярок, что выделялся даже среди чемпионов мира вместе с названными мною людьми. Он сам составлял в свое время десятку сильнейших шахматистов всех времен и народов. И наряду с девятью другими, хотя выбирать очень и очень трудно, он всегда (быть может, это и не совсем скромно звучало, но было справедливо) находил место и для себя.

- Фишер был очень активным человеком. В последние годы постоянно имя его связывали с непростыми, отчасти политическими, историями, а во времена советско-американского противостояния, как и многие другие шахматисты, он фактически был заложником «холодной войны».

- Политика влияла на шахматы всегда. С одной стороны, влияла очень плохо, а с другой - великолепно. Для советских шахматистов это было, что называется, золотое время, потому что шахматы были избраны одним из орудий нашей пропаганды, доказательством превосходства советского образа жизни. Но, увы, существовало и ущемление прав шахматистов: периодически западных гроссмейстеров не пускали играть в наших турнирах, а наших очень часто не пускали играть в западных. Было все. Но Фишер все отметал, для него не было политики. Когда однажды американский консул сказал ему во время международного турнира: «Вы защищаете честь Соединенных Штатов», он ответил: «Я защищаю честь только Роберта Джеймса Фишера и никого больше!».

Он был вне политики. Он был труден как человек. Это следствие его болезни, которая оборачивалась излишней подозрительностью, излишней нервозностью. Ему трудно было перейти из предыгрового состояния в игровое, он боялся этого перехода. Но при всем при том все эти скандалы, которые он вызывал своим поведением (не шахматным - за доской он был джентльмен из джентльменов), как ни парадоксально, очень влияли на развитие шахмат, ведь все первые полосы крупнейших газет мира отдавались историям, связанным с именем Фишера!