Архитектурные «сонаты» старого города

Архитектуру часто называют музыкой, воплощённой в камне. Но, как известно, музыка бывает разной — от строгой гармонии классики до полной безвкусицы в духе блатного шансона. Какие архитектурные «сонаты» звучат в главном городе Приангарья? Об этом мы беседуем с председателем правления Иркутской организации Союза архитекторов России, членом-корреспондентом Российской академии архитектуры и строительных наук Еленой ГРИГОРЬЕВОЙ.

— Каким видится Иркутск будущего, в особенности, в связи с созданием агломерации? У Ангарска, Шелехова и областного центра настолько разная архитектура, что представить их единым городом просто невозможно.

— У Иркутска есть шанс вернуть себе то значение, которое город имел в прежние времена, когда был центром огромной губернии. В частности обсуждается новый масштабный проект — агломерация. Но надо отдавать себе отчёт: агломерация в процессе объединения станет не мегаполисом, а мегалополисом — городом с тремя центрами.

— А в каком из этих центров должно сформироваться ядро агломерации? Или каждый город будет в этом смысле сам по себе?

— Если говорить о создании нового административного или делового центра, то, на мой взгляд, он не должен выноситься в район Мегета (как говорят сейчас). Полуостров у места, где

Иркут впадает в Ангару, — вполне подходящая территория, и в новом генплане предназначенная под общественный центр. Только подходить к этому надо правильно, начиная с конкурса градостроительных концепций, а не «как всегда» — застраивая беспорядочно, как это происходит на противоположном берегу Ангары на предмостной территории.

Малоэтажный мегаполис

— Если верить обещаниям властей, у нас грядёт бум жилищного строительства. Насколько на ваш профессиональный взгляд новостройки вписываются в облик Иркутска?

— Что касается новых жилых комплексов, которые возводятся в последние годы, у многих из них при очень приличных фасадах имеются существенные огрехи с точки зрения градостроительства. По законам развития города дом не может быть размещён на любом свободном месте. Нужно учитывать влияние новой застройки на городскую среду — есть ли там достаточное количество площадок для детей, для занятий спортом, имеется ли зелёная зона для отдыха и транспортная инфраструктура. Некоторые из новостроек не «обременены» этим. Заказчику отводится участок, и он выжимает из него по максимуму. Понять его можно: когда стоит задача получить больше прибыли, там не до детских площадок. А вот задача городской власти — всё это регулировать, чтобы появление нового жилого комплекса или дома не нанесло ущерб и не снизило качество жизни тех, кто живёт рядом. К сожалению, у нас этот вопрос крайне обострился. Именно поэтому в городе образуются инициативные группы, выступающие против точечной застройки.

— А с точки зрения архитектурного стиля как нужно подходить к массовой жилой застройке в областном центре?

— Язык архитектуры массовой застройки — лаконичный, современный, обогащённый новыми технологиями и материалами. Именно таким он должен быть и в Иркутске. Может быть, масштаб новейших районов будет даже ближе традициям исторического города, ведь теперь возможно активное продвижение малоэтажной блокированной застройки — так называемых таунхаусов, в которых каждая квартира имеет гараж и дворик.

— Выигрывает ли Иркутск в плане архитектуры по сравнению с другими крупными сибирскими городами? В чём его плюсы и минусы?

— Каждый город прекрасен по-своему. Красноярск сегодняшний, например, гордится своей благоустроенностью, фонтанами, городской скульптурой. У Иркутска свои плюсы: прекрасные природные предпосылки — Ангара, Иркут, Ушаковка, распадки малых ручьёв, ландшафт. И если благоустроить набережные и парковые зоны вдоль рек и заливов водохранилища, это будет красивейший город Сибири. Кроме того, областной центр особо ценен тем, что это — исторический город, в котором несколько архитектурных пластов.

От бараков к барокко

— А как вы оцениваете те образцы архитектуры, которые появились у нас в последнее десятилетие? Многие из них совершенно не вписываются, а местами даже уродуют облик города.

— Что тут скажешь? После перестройки наступила свобода — как для заказчиков, так и для архитекторов. И начали строить все эти башенки, арочки, пряничные домики — то, что ближе к кондитерскому, а не к архитектурному искусству. Думаю, явление это временное, и связано оно с многолетней «зажатостью», скупостью архитектурной палитры. Многие архитекторы не справились с искушением и выплеснули свои нереализованные фантазии — получился перебор и безвкусица. Но это не так страшно, как другие тенденции, о которых мы не можем молчать.

— Что вы имеете в виду? Что может быть хуже, чем обезображенный нелепыми зданиями облик города — ведь всё это уже не снесёшь?

— Гораздо хуже другое: то, что с времен перестройки застройка у нас идёт хаотично и противоречит как генплану, так и проектам детальной планировки районов. В результате, несмотря на достаточно регулярное появление отдельных удачных произведений архитектуры, городская среда в целом деградировала. Как вы помните, ситуация достигла пика: за постоянной критикой со стороны общественных организаций, в первую очередь Союза архитекторов, последовала критика со стороны нового губернатора, а затем — членов правительства и самого президента.

Под застройку отдают даже магистрали

— Как вы оцениваете градостроительную политику на сегодняшний день? Что-то поменялось или ситуация по-прежнему плачевна?

— За последние годы огромное количество землеотводов, противоречащих градостроительной документации (генплану, проектам планировки районов и т. д.), привело к усугублению транспортной ситуации. Участки под строительство городская администрация отводила даже на территориях будущих магистралей районного и городского значения, перспективных транспортных развязок. А уж отводы на таких «свободных» участках, как скверы, спортплощадки, бульвары — стали постоянной практикой. Зелёные насаждения, извините за штамп, — лёгкие города. Сейчас мы имеем их меньше половины санитарной нормы. Уничтожается зелень бульвара Гагарина, отводится земля под застройку в сосновом бору, в лесной зоне на Кайской горе.

— И что же нас ожидает?

— Сейчас мы сталкиваемся только с первыми результатами этих непрофессиональных действий в области градостроительства. Пробки, стихийные парковки, лишение жителей законных детских и спортивных площадок и следующие за этим социальные возмущения, недоумение бизнесменов, купивших землю и получивших разрешение строить внутри будущих важнейших магистралей. А потом, когда дойдут руки до строительства этих автотрасс, как вернуть эту землю обратно? Только выкупая её за бюджетные деньги вместе с новыми постройками. И что будут делать проектировщики, которым заказаны проекты планировки центральных районов? Узаконят градостроительные ошибки? Но перенести магистраль, коридор под которую освобождается десятилетиями, — это же невозможно, некуда. Я затронула проблемы транспорта и зелёных зон. А есть ещё — отношение к памятникам исторического города, коммунальная инфраструктура, общественные пространства площадей, дворы, нерациональная концентрация необеспеченных парковками объектов торговли в центре и т. д.

Так что главная проблема Иркутска — это не стилистика, а градостроительство. И весь ужас ситуации в том, что мы, профессиональные архитекторы, знаем, видим, что происходит, но сделать ничего не можем, потому что не получается достучаться до городских властей. А ведь мы должны работать в содружестве — если, конечно, хотим, чтобы Иркутск превратился в процветающий, современный город-миллионник, в настоящие ворота Байкала, куда стремится весь мир.