Из жизни бомжей: так есть хочется, что переночевать негде

Без прописки человек никому не нужен, пусть он даже мастер на все руки. Нет жилья - не будет полноценной жизни. Люди, которые попадают в иркутский приемник-распределитель, в большинстве своем не имеют постоянного места жительства. Их именуют, да и сами они себя называют бомжами.

Ольга, 39 лет. В октябре освободилась из УК-40, где провела три года. На вокзале потеряла документы, нет ни паспорта, ни жилья. В приемник пришла сама. Домой возвращаться не к кому, да и денег на билет в Омск самостоятельно заработать не может. По профессии агроном, работать, как сама говорит, может за троих. Надеется на себя и на то, что государство без поддержки не оставит.

Тамара Евтушенко, 47 лет. Бомж со стажем, без прописки живет уже девять лет. Приехала из Ангарска, надеялась прописаться у сестры, но у той сгорел дом и все документы. Вместе с сестрой оказались бездомными. Живет под Ангарским мостом. Не скрывает, что на жизнь зарабатывает нечестным путем, иначе с голоду можно умереть: "Немножко занималась криминалом, сдирала металлическую обшивку с теплопроводов". Последнее время собирала бутылки, на то и существовала". Говорит, что обращалась за помощью в ангарскую администрацию, просила прописать в каком-нибудь захудалом общежитии, но там ей ответили, что "молодым жилье нужнее".

Имеет несколько специальностей: маляр-штукатур, электромонтажник вторичной коммутации, мастер пошива легкого платья, но, говорит, что шансов работать по специальности нет - без прописки на работу не устроишься. Знакомые посоветовали ехать в Иркутск, потому что здесь дают бесплатные паспорта. В 1995 году получила паспорт, но прописаться не к кому, несмотря на то, что есть дети и родственники.

Будущее представляет себе в нерадостных тонах: "похожу еще так года три, а как дальше жить, здоровье уже не то, только и останется что умереть где-нибудь под мостом, как собаке".

В этот третий раз Тамару забрали на рынке. Сотрудники приемника рассказали, что ее задержали по подозрению в краже, дальше она отправится в следственный изолятор, а дальше как суд решит.

Юрий Злыгостев, 56 лет. Иркутянин, бывший член партии, еще до перестройки поменял квартиру из Иркутска в Выдрино, хотел жить поближе к Байкалу. Однако работы там не нашел, поэтому приехал в Иркутск вместе с сыном. Здесь они подрабатывают, живут у друзей, но чаще в подвалах жилых домов. В приемник попал во второй раз, потерял документы, но прописка есть, поэтому когда выпустят, пойдет снова искать средства для пропитания. "До пенсии еще далеко, а на государственную помощь не рассчитываю, не знаю куда обращаться", - говорит Юрий.

Николай Титаренко, 57 лет: "Распалась семья, потерял документы, уехал из Братска, оставил квартиру жене и сыну". Много работал на Севере. Рассказывает, что его ценили как хорошего специалиста, работал врачом-хирургом. Жил у женщины в Иркутске, но расстался с ней, снова выписался, уже в последний раз. Оказалось, что остался без квартиры и никому не нужен. Без прописки на работу не взяли. Пошел в частный сектор - батраком, но долго не смог выдержать, для человека с высшим образованием это унизительно. Сейчас живет где придется, летом - на улице, зимой приходится по-разному. Говорит, что неоднократно обращался в управление соцзащиты за помощью. Один раз дали одежду, потом сказали, что вся помощь уходит пострадавшим от наводнения.

Николай считает, государство может и должно помочь волею судьбы оказавшимся на улице людям. Рассказал, что в Улан-Удэ для бомжей построили ночлежку, где можно переночевать, утром покормят, и весь день человек может заниматься своими делами, а потом снова прийти на ночлег. К сыну за помощью обращаться не собирается, гордость не позволяет. Надеется получить паспорт, и даже видит для себя какие-то перспективы: "Когда работал в Якутии, там на наличие прописки не обращали внимание, главное, чтобы была трудовая книжка, надеюсь как-нибудь скопить денег и уехать на Север".

По словам дежурного инспектора, в день в приемник доставляют от 2 до 40 человек. В холодное время года число "клиентов" резко увеличивается. Люди приходят сами, их не выгоняют - просто жалеют. Возраст поступающих: от 18 до 60 лет. В основном это одни и те же люди, их знают в лицо. Этим людям нужна реальная помощь, и получить ее они могут только здесь. Их накормят и обогреют, проверят по адресному бюро, и если есть прописка, выпускают, хотя идти им зачастую некуда.

В Иркутске нет ночлежки, которая бы разгрузила приемник-распределитель, оставив ему только милицейские функции. Временное прибежище для бомжей хотя бы частично решило проблему тех, кому приходится спать под открытым небом.