О бедном постмодернизме замолвите слово
Если читаешь наши литературные газеты подряд (а много их? Да нет, не очень. Раз, два, мы ведь не считаем "Литературную газету" литературной газетой, правда? Тогда все), то думаешь, что самое плохое, что есть на свете, - это постмодернизм. Если смотришь наши телепрограммы, - то же самое.
Причем все делают вид, что не любят не только последний русский постмодернизм, но - будьте внимательны! - весь мировой тоже. Кого именно, отдельно не оговаривается, просто говорится так: "...слава Богу, что наша великая литература наконец-то отказалась от этих постмодернистских игрищ и теперь...", "...это вам не какие-нибудь постмодернистские выкрутасы, это...", "...лично я рад, что канула в бездну эпоха постмодернистского фиглярства...", "...голый постмодернистский формализм, от которого хочется...".
Но имя врага не называется никогда. Может быть, потому что его имя - легион, а, может, потому что если сказать прямо: "постмодернистские игрища Борхеса", "постмодернистские выкрутасы Фаулза", "постмодернистское фиглярство Эко" и "постмодернистский формализм Пинчона", - то сразу станет как-то неловко. И то правда, какие Борхес, Фаулз, Эко или Пинчон постмодернисты, они же наши, родные, а значит - реалисты, ну, может, немного с причудами, со своей, так сказать, концепцией, но реалисты. Мы же их читали и помним, что они нам ничего страшного не сделали, в отличие от настоящих постмодернистов, которые, как настоящие постмодернисты, все хорошее ни в грош не ставят и все время норовят как-нибудь так поиздеваться над всем и вся, включая читателя, включая тебя лично.
Путать, путать, путать - всегда и везде - постмодернизм с авангардизмом. Путать, как раньше путали с авангардизмом модернизм. Помните, "футуризм - модернизм"? Да. А "символизм - модернизм"? Да. А "акмеизм - модернизм"? Да. А "сюрреализм - модернизм"? Да. А "джойсокафкапруст" - тоже модернизм? Да.
А "модернизм - модернизм"?
Если же пристают с ножом к горлу: чем модернизм не реализм, а реализм не модернизм, то отвечать примерно так: ну, во-первых, интертекст (было у романтиков), во-вторых, экспериментирование с формой и стилями (было еще в эллинизме), в-третьих, принцип создания новой реальности (было у всех и всегда), в-четвертых, не ваше дело, и в-пятых - что-то там происходит с человеком. Думает он как-то о себе иначе, мир воспринимает по-другому, короче - эпоха. А эпоха - это когда появилось искусственное освещение, когда появились радио, телефон, нескоростной транспорт сменился скоростным, и день/ночь, тогда/сейчас, оттуда/отсюда, зачем/ни зачем поменялись местами или как минимум обнаружили, что они уже не те оттуда/отсюда, какими были тогда/сейчас, а какие-то новые. А значит, тому, кто хочет навести на них перо (узаконить в литературе), надо искать для узаконивания новые формы, стили и слова.
Так что, по гамбургеровскому счету, модернизм от реализма ничем не отличается, кроме того, что они принадлежат разным эпохам и выражают их - каждый свою - по-своему. И, положа руку на сердце, даже страшила Джойс, если на какое-то - недолгое - время забыть о мировоззрении эпохи, тоже никакой не модернист, а нормальный такой реалист, как все. А форма и стиль - так мы что, "Героя нашего времени" или "Что делать?" не читали? Не говоря уже о "Сентиментальном путешествии".
Но вся беда в том, что об эпохе забывать нельзя, иначе вся история литературы станет одним большим реализмом, как у Роже Гароди (другой вариант: реализма не существовало никогда, сказал Вадим Руднев, потому что верить, что кто-то лучше других изображает реальность (какую? Всякую, внутренний мир человека - тоже реальность? Тогда всякую), - все равно что верить в грифонов и дедов морозов. Все хорошо на своем месте: мрачные мысли в голове, странгуляционная полоса - на шее, слова "шея" и "странгуляционная полоса" - на бумаге, бумага - там, где ей и положено быть, на столе или в мусорной корзине. Реализм - в эпоху реализма, модернизм - в свою. Можно, конечно, пренебречь понятием уместности и, руководствуясь понятиями "приспичило" и "так надо", обращаться к своей (другой) эпохе с теми самыми словами, какими Катулл обращался к Лесбии или Маяковский - к рабочим Кузнецкстроя, но это будет - как бы сказать?.. Лично я и на месте эпохи, и на месте Катулла с Маяковским серьезно обиделся.
**
Вам не нужна кошечка? Ласковая такая, умная, не гадит. У меня их две - черненькая и синенькая. Я вам предлагая синенькую, черненькую вы все равно не возьмете. Синенькую я назвал РеаЛизмом, черненькую - ПостмодЕрнизмом.
На самом деле у меня одна кошечка - Ернизм, и никакого раздвоения личности у нее нет, просто Лизмом ее прозвали соседи, у которых давным-давно, еще до моего рождения, была кошечка Лизм, и они до сих пор ее вспоминают.
По-разному, ой как по-разному можно представлять себе то, что стоит за литературным процессом. Можно так: сначала появилось одно, потом это одно сменилось другим, потом другое сменилось третьим, потом третье - четвертым, четвертое - пятым, а пятое - шестым. Можно иначе: сначала появилось одно, за ним другое, но маленький кусочек первого остался во втором, а когда пришло третье, то маленькие кусочки первого и второго вошли в него, затем настал черед четвертого... Еще можно дофантазироваться до такого (назовите такое "избушкой"): появилось первое и поселилось в избушке, потом появилось второе и тоже поселилось в избушке, и стали они там жить-поживать, пока не пришло третье, с которым тоже пришлось делиться кондоминиумом, потом четвертое... я вспомнил, чем все это заканчивается - приходит медведь, и избушка разваливается на хрен к чертовой бабушке. Или вот еще, мне подсказывают, вариант: возникает первое, на смену ему приходит второе, и все нормально, на смену второму - третье, и все нормально, третьему - четвертое, четвертому - пятое, а потом вдруг раз - и всему (всему-всему) настает полный реализм. Навсегда. Нет, серьезно навсегда, навсегдашнее не бывает. А все, что после него, объявляется параллельным миром и, значит, нечестным, незаконным и неправильным. Бандформированием, с которым все должны бороться.
У меня есть книжка "Борьба методов и направлений в литературе современного Запада". Хотите дам почитать? Как хотите. А может, дать "Современные проблемы реализма и модернизм"? Тоже нет? А "Модернизм. Анализ и критика основных направлений"? Там еще первая глава классная - "Модернизм - кризис буржуазного искусства". Опять нет? Странно, а ведь раньше читали, я помню.
Что же мне вам, таким избалованным и таким серьезным, дать почитать? А хотите книги Ильина, который Илья Петрович (потому что до него еще были Иван Александрович, Михаил Андреевич и просто М.), и не одну, а сразу три или четыре? Он там везде пишет, что постмодернизм - такая эпоха (ну, как с модернизмом, только в этот раз воздушные сообщения, телекоммуникации, потом Интернет), а постмодернизм - художественное (в книгах там, в архитектуре, в кино еще) выражение этой эпохи, ее мировоззрение, воззрение на мир. И кто, значит, живет в этой эпохе, тот и постмодернист. Прикольно, да?
***
Чтобы бороться со злом, его нужно позвать. Громко. Хором. Как Деда Мороза.
Только всегда есть опасность, что ты его позвал, а оно оказалось сильнее и осталось. Особенно если оно в своем праве - в своем времени и своей эпохе. И вот ты стоишь, жутко нервничаешь, ешь килограммами всякую гадость, доводишь себя всем этим до целлюлита и думаешь: "И на хрена мне это было нужно? Кто меня просил будить лихо, пока оно тихо?"
Вы думаете, я о постмодернизме и модернизме? Нет, я уже о реализме. Хотите цитатку из академика Затонского? Хотите не хотите, все равно процитирую: "Важно поставить словечку "реализм" разумные границы. То есть распространять лишь на европейских и американских художников, повернутых между 1830-ми и 1880-ми годами лицом к социальной проблематике. Но после Флобера (а еще лучше - перед ним) надлежало бы подвести черту: литературная школа завершила свое земное существование, а то, что марксисты post factum нарекли "реалистическим методом", не более как идеологическая химера...".
"Повернутых", а? Это я вам еще Руднева не цитировал!
Вот и спрашивается в задаче: отчего, братья славяне, не любим постмодернизм? Оттого, что не наш? Так реализм тоже привозной, не мы его выдумали. (А чего у нас вообще родного-то? Пушкин тоже вроде как весь французский. Или английский. Тредиаковского, что ли, почитать? Например, "Тилемахиду".) Почему одно прижилось (точнее - прикипело намертво, точнее - нам так хочется думать), а второго не хотим? Ведь смогли же французы благополучно пережить свой хваленый классицизм, а американцы - романтизм, хотя казалось, никогда уже из него не выйдут, - и ничего страшного не случилось, ни один чук не гекнул, живут и дальше. А мы все цепляемся за этот реализм, как, прости господи, вот то самое за это самое.
Мне говорят: а) он один такой гуманистический (реализм - это гуманизм); б) он один наиболее органично отвечает целям и задачам (и насущным потребностям? и насущным потребностям!) наших национальных представлений о художественном слове; в) и вообще - имейте совесть. Я говорю: в) взывать к совести - это все равно что измерять винни-пухов в милнах; б) я ведь тоже могу спросить: Булгаков - реалист, да? Набоков - реалист, да? Венедикт Ерофеев, Саша Соколов, Евгений Харитонов - реалисты? И если вы мне на все эти вопросы ответите "да" или того пуще - посмеете сказать, что Соколов или Ерофеев не отвечают вашим национальным представлениям об изящности изящной литературы, то вы, господа, идиоты, увы вам и еще раз увы; а вы никогда не задумывались, что в том, что мать Иисуса и магдалинская проститутка носили одно и то же имя, кроется глубокий смысл? И о том, что утверждать то, что вы называете вечными ценностями, можно по-разному, в том числе и "от противного"? И заниматься гуманизмом, мои маленькие поросята, тоже можно разными способами.
Так что, голуби мои, не все так плохо, как вам кажется.
****
Вот же преемственность: раньше, при коммунистах, ругались с модернизмом, теперь, уж и не знаю при ком, - с постмодернизмом. Ну, раньше - понятно, была идеология такая. Что - теперь еще одна идеология?
Ладно, давайте по порядку. Итак, причины, по которым в газетах, журналах и на TV нагнетается ненависть к постмодернизму и обществу прививается идеология: "реализм хороший, наш, постмодернизм - плохой, не наш". Первая, понятная и простительная: слово "постмодернизм" от частого употребления подыстрепалось и затерлось, было настолько модным, что стало никаким, каждый - от балды - называл постмодернизмом все что угодно и чаще всего то, что его эпатировало и шокировало (запомните эти два слова, мы к ним сейчас вернемся, когда будем снова говорить об авангардизме). Есть в этом вина постмодернизма? По большому счету, если пофилософствовать, то - да, как в любой жертве, попадающей под нож ("а че он тут ходит?"), но мы ведь не философствовать сюда пришли, поэтому - нет.
Вторая, понятная и непростительная: постмодернизм, как и в свое время модернизм, путают с авангардизмом, не желая прислушиваться к тому, что постмодернизм - одно, а авангардизм (если вам будет легче - даже поставангардизм) - другое. Вам нужна цитата из Вадима Руднева? Так откройте его и посмотрите. Ладно, я знаю вас, все равно ведь никуда не полезете и ничего не откроете. Вот, пожалуйста: "В системе эстетических ценностей культуры ХХ века, ориентированных на новаторское понимание того, как следует писать и жить, необходимо различать два противоположных принципа - модернизм и авангардное искусство. В отличие от модернистского искусства, которое ориентируется на новаторство в области формы и содержания (синтаксиса и семантики), авангардное искусство прежде всего строит системы новаторских ценностей в области прагматики. Авангардист не может, подобно модернисту, запереться в кабинете и писать в стол; самый смысл его эстетической позиции - в активном и агрессивном воздействии на публику. Производить шок, скандал, эпатаж - без этого авангардное искусство невозможно".
Перевели дух? Тогда поехали дальше: "Авангард не создал новой поэтики и своей поэтики не имеет; но зато он создал свою новую риторику: неклассическую, "неаристотелевскую" систему средств воздействия на читателя, зрителя или слушателя. Эти средства основаны на нарушении "прагматических правил": в авангарде субъект и объект творчества то и дело перестают выполнять свое прямое назначение. Если классическая риторика - это использование эстетических приемов во внеэстетических целях, то новая риторика - это создание квазиэстетических объектов и квазиэстетических ситуаций. Крайние точки зрения явления таковы: либо неэстетический объект выступает в эстетической функции (так, Марсель Дюшан вместо скульптуры установил на постаменте писсуар), либо эстетический объект выступает в неэстетической функции (так, Дмитрий Александрович Пригов хоронит в бумажных "гробиках" сотни своих стихов)".
Устали? Ну, ничего, потерпите еще немного, бог все это терпел - и вам велел. "Говоря об искусстве ХХ века, следует четко различать, когда это возможно, явления модернизма и авангардного искусства. Так, ясно, что наиболее явными направлениями авангардного искусства ХХ века являются футуризм, сюрреализм, дадаизм. Наиболее явные направления модернизма - постимпрессионизм, символизм, акмеизм". Хватит? Мне - да.
Вот и получается, что постмодернист не тот, кто напишет "Ален Делон не пьет одеколон, Жан Рено не ест говно" (а поэтическое чутье услужливо подсказывает продолжение: "И Жан Ануй не чешет..."), а тот, кто... ну, в общем, понятно.
Есть ли вина постмодернизма в том, что заурядный массовый читатель (обыватель? обыватель) любит только то, что на букву "г" ("гламур", "гламур", "гламур"), и ненавидит авангардизм за то, что тот ненавидит его? И в том, что из всех художественных стратегий и теоретических принципов постмодернизма, из всех нонселекций, двойных кодирований, украденных объектов, эхокамер, нониерархий, кризисов авторитетов, метарассказов, коллажностей и дезиллюзионизмов - вещей хороших, нужных и важных - нокаутированный авангардизмом обыватель запомнил только тотальную иронию и повторяет ее повсюду, как попка-дурак? Да, наверное, отчасти - да (извращаться - плохая примета, я тебя никогда не забуду), но это "отчасти" - такое маленькое, такое трогательное и беззащитное, что я не знаю, каким нужно быть уродом и подонком, чтобы делать из такой махонькой симпатичной мушки такого громадного страшнючего слона.
И третья причина - тоже понятная и непростительная. ("Друг мой. Друг мой!.. Я приступаю к самым скорбным страницам повести и невольно вспоминаю о тебе...") Я не знаю, как точнее назвать то, о чем сейчас думаю. В голове вертятся какие-то странные слова: реализм-национализм, нациореализм, реализмонационализм.
Знаете, меня всегда волновал вопрос: почему ни один тоталитарный режим, ни одна националистическая диктатура ХХ века не сделали модернизм (авангардизм, постмодернизм - это именно тот случай, когда без разницы) для себя титульным искусством? Наоборот - стремились его подавить, уничтожить или, где помягче, просто не обращать на него внимание. Вот у нас был соцреализм и те веселые книжки типа "Современных проблем реализма и модернизма", которые я вам предлагал почитать. В Германии при Гитлере с модернизмом и авангардизмом ("выродившимся искусством") тоже боролись, но методами не реализма, а романтизма. Это назвалось "железной романтикой", "барабанной лирикой" и "литературой земли и крови", которая - я еще раз процитирую кого-нибудь, ладно? - "идеализировала крестьянина как носителя здоровых устоев нации, так как в его образе ярче всего выражалась связь с землей и чистокровностью расы". Испания, Португалия, Болгария, Венгрия, Китай - нигде модернизм не ставили на службу государственной идеологии. Да и в нормальных странах, где демократия и всяческие свободы, кстати, тоже: я никогда не слышал, чтобы экзистенциализм, или новый роман, или драма абсурда считались во Франции официально признанным господствующим творческим методом. Как и в Америке - тот же постмодернизм. Бывали, конечно, отдельные казусы с Маринетти и Маяковским, но на то они казусы, на то и отдельные. В чем же дело?
Не хочется произносить таких слов, как "нонконформизм" по отношению к модернистско-авангардистско-постмодернистскому искусству и "сервилизм" по отношению к реалистическому и романтическому, ведь в XIX веке и с реализмом, и с романтизмом было все в порядке, - но собака, как мне видится, зарыта где-то тут. Поэтому и Хрущев с его товарно-денежной ненавистью к абстракцизму-пидорастизму, и те ребята, что в сегодняшних литературных газетах говорят, что постмодернизм - это очень плохо, а реализм, почвенничество и крестьяне - очень, очень хорошо, лучше некуда, - одного поля ягода. Информационного. Того, что принимает госзаказ ("Тэк-с, а сейчас будем строить Великую Россию. Начнем с патриотизьму и, не побоюсь этого слова, национального самосознания. Национально сознаваться будем при помощи образа врага. А врагом у нас сегодня будет - вот, мне подсказывают, постмодернизьм") и обслуживает, обслуживает, обслуживает.
Нет смысла дальше развивать эту мысль, и так все понятно.
Есть ли хоть немножко вины постмодернизма в этом, третьем, случае? Да, наверное, немножко и тут есть: я не представляю себе постмодернизм в роли метронома Великой России. Кому от этого хуже - постмодернизму или Великой России, не знаю.
*****
Те, кто прожил первую половину жизни в одной квартире, а потом переехал в другую, знают, что новая квартира, в которой живешь сейчас, никогда не приснится, а все время снится старая, в которой вырос и которую покинул навсегда. Я понимаю почему, а вы?
