«Им останется сплошная "война"»
С нового учебного года в российских школах вводится начальная военная подготовка. Впрочем, как сообщил «Газете.Ru» сопредседатель группы «Учителя против милитаризации и клерикализации школы», учитель лицея №1525 «Воробьевы горы» Леонид Перлов, «войны», равно как и истории религии, можно избежать.
– Леонид Евгеньевич, что нового ждет наших школьников в наступающем учебном году?
– Пожалуй, единственным революционным новшеством станет восстановление в школе обязательной начальной военной подготовки (НВП). Помимо этого продолжится (и усилится) процесс клерикализации школы, а также активизация военно-патриотического воспитания детей школьного возраста. Впрочем, все эти три процесса теснейшим образом связаны между собой.
– Разработчики законопроекта об обязательной военной подготовке уверяют, что ее введение ничего не изменит: «военную часть» лишь выделят из Основ безопасности жизнедеятельности (ОБЖ) в отдельный предмет…
– Выделение НВП в отдельный, да еще обязательный предмет – крайне вредная затея. Для того, чтобы это сделать, придется либо добавить к учебной сетке дополнительные часы, либо выделить «военную» часть курса ОБЖ из «мирной». Но и то, и другое невозможно. По закону, максимальная недельная нагрузка, скажем, десятиклассника, не может превышать сегодняшних 38 часов. Так что добавить часы не получится. Нельзя и механически раздробить ОБЖ на два отдельных курса. Прежде всего, потому что в 9-х – 11-х классах военная подготовка составляет до 80% общего объема курса ОБЖ. Выдели ее, и что останется от предмета? «Мирная» часть ОБЖ в этом случае неминуемо умрет! А ведь именно она учит, как уберечься от реальной угрозы, – скажем, сосулек, – а не от мифической, вроде ядерного оружия. И как раз этого с выделением «военки» в отдельный предмет дети лишатся. Для них останется сплошная «война»…
– Это будет происходить с 1 сентября по всей России повсеместно?
– Думаю все же, что не повсеместно, а лишь в тех школах, где есть люди, способные и согласные преподавать «военку». А их сравнительно немного. Пока НВП вели в рамках ОБЖ, это могли делать и учителя, не очень сведущие в военных делах, скажем, женщины весьма преклонного возраста. Преподавать «чистую» военную подготовку они, разумеется, не смогут. Значит, придется искать специальных учителей, а это – нелегкая задача. Несмотря на то, что у нас полно и учителей, и военных, включая отставников, специалистов в обеих этих областях практически нет. Их никогда не готовили, и ни соответствующих институтов, ни кафедр, за исключением областного педагогического института им. Крупской у нас нет. Так вместо того чтобы, вводя НВП, начать подготовку профессиональных преподавателей по этому предмету, чиновники взялись ликвидировать и военные кафедры в вузах... Как всегда, правая рука у нас не знает, что творит левая!
И это при том, что по закону преподавать в школе имеют право лишь люди с педагогическим образованием. Все прочие представляют для детей опасность, поскольку не имеют ни малейшего представления об их возрастной психологии и физиологии. Отсюда и печально известные затеи вроде многокилометрового забега школьников в противогазах через 10 минут после ужина. Все это незаконно.
– Есть ли способ бороться с этим?
– Да. Межрегиональная общественная организация «Учителя за свободу убеждений» подготовила свои рекомендации учителям и родителям, которые не хотят рисковать здоровьем и жизнью детей. Кстати, соваться в школу без специальной подготовки рискованно и для самих военруков. Дети – народ беспощадный, особенно нынешние. Возьмут и пошлют своего майора куда подальше открытым текстом. Чтобы «съесть» военрука, им вполне хватит пары недель.
Кстати, введение обязательной НВП чревато и другой опасностью. В 60–70-е годы школьную военку вели преимущественно бывшие фронтовики – люди с психологией защитника Отечества, и притом – победителя. За плечами у нынешних отставников другой опыт: они либо всю жизнь мыкались по гарнизонам, либо прошли горячие точки: Афганистан, Чечню. Эти люди будут прививать детям психологию осажденного: кругом враги, каждый гражданский – тоже потенциальный враг. Ведь действительно, и в Афганистане, и в Чечне, где они воевали, практически не было мирного населения… Это крайне опасно, ведь от таких психологических установок легко перейти к образу конкретного врага. Особенно сейчас, когда постоянно твердят об угрозе исламского терроризма.
– Может быть, позитивную роль в этом плане сыграют уроки истории мировых религий?
– Напротив. Там-то, не говоря уж об уроках основ православной культуры, детям и будут вдалбливать, что ислам – религия агрессивная по определению. Считаю, что в школе вообще не должно быть никаких религиозных курсов. А их пресловутые культурологические аспекты нужно интегрировать в другие школьные предметы: литературу, историю, географию. Тогда школьники получат нужные знания безо всякого идеологического давления. Оно и без того сейчас резко усиливается.
– Вы имеете в виду патриотическое воспитание?
– Да. Особенно печально, что у нас ставят знак равенства между патриотизмом и военным патриотизмом. В свою очередь наш военный патриотизм обряжен в рясу и на груди у него крест. И это понятно: принципы у военных и клерикалов одни – размежевание по линии «свой – чужой» и жесткая иерархия с непререкаемым авторитетом вышестоящего начальника. Ориентируясь на них, и те, и другие воспитывают не законопослушных, а просто послушных граждан, которыми гораздо легче управлять.
Кстати, задаче повышения управляемости служит и насаждаемое сейчас узкопрофилированное образование. Ведь узкому специалисту и работу найти труднее. А, значит, если он что «не так» делает или говорит, из-под него гораздо легче выдернуть стул. Да и начавшееся насаждение бакалавриата – тоже мощный рычаг воздействия. Высокая профессиональная квалификация – отличная защита для работника, поэтому властям не нужно, чтобы слишком много людей ее имели. В отличие от бакалавра, магистр должен уметь мыслить широко. А как этому научиться, если в школе аж с 9-го класса собираются повсеместно вводить узкую специализацию? Ребенка вынудят выбрать профессию уже в 13 лет, и изменить ее будет практически невозможно. Так что для большинства путь в магистратуру будет закрыт.
– Вы считаете, что реформа образования на это и направлена?
– Не исключено. Вдобавок, что также очень печально, нашу школьную реформу осуществляют троечники. Действуют, так сказать, на арифметическом уровне, поскольку до алгебры так и не доросли. Да и учителей почти не осталось: детей-то у нас делать пока не разучились, а вот учителей уже не могут, даже плохих… Вот и получается все вкривь и вкось.
Взять хотя бы Единый государственный экзамен (ЕГЭ), который поначалу замысливался как унификация проверки знаний. Само по себе это, может, и неплохо. Такая система существует, например, во Франции, и работает там достаточно эффективно. Однако в России ЕГЭ стали насаждать до того, как завершили его разработку. Не говоря уже о том, что по многим предметам, например, по литературе и по русскому языку знания с помощью ЕГЭ вообще невозможно проверить. В результате в этом году даже чиновники признали, что ЕГЭ не готов для повсеместного введения, и были вынуждены его сдачу объявить добровольной.
– Вы имеете в виду Москву?
– Нет! Этим летом ЕГЭ можно было сдавать на добровольной основе по всей России. Кстати, теперь уже очевидно, и панацеей от коррупции ЕГЭ не стал. Как известно, экзаменационные задания для сдачи ЕГЭ по каждому предмету разделены на три категории по степени сложности, а наивысшая суммарная оценка по ЕГЭ составляет 100 баллов. Так вот, в Марий-Эл в этом году 100 баллов набрали три человека. Не верю! Я являюсь членом федеральной комиссии по разработке ЕГЭ по географии и точно знаю, что даже одну 100-балльную оценку получить практически невозможно. А уж три-то и подавно.
Или, скажем, предшкольное образование. Его собираются ввести, совершенно не считаясь с физиологическими нормами режима детей шестилетнего возраста. А у них должен быть особый режим и работы, и отдыха, не говоря уже о мотивации и форме подачи материала. Для того чтобы вводить предшкольное образование, надо сначала разработать специальные методики и программы. Но их нет.
– Зато школьному учителю официально разрешат подработать, «не отходя от класса»…
– Из этого, кстати, тоже ничего не выйдет. Формально до 25% школьных курсов получат статус необязательных, а, значит, их можно будет преподавать на платной основе. Но, во-первых, какие именно предметы попадут в этот перечень, никто не определял, а, во-вторых, узнав, что эти предметы превратились в «необязательные», родители не станут за них платить. На них перестанут ходить, и они просто-напросто исчезнут. Дети не получат знаний, а учителя – денег. Все эти реформы писал бухгалтер, а не педагог. Куда ни глянешь, отовсюду вылезают чиновничьи нарукавники.