Я не верю
Мне всегда было интересно, что думали обыватели по поводу героев показательных сталинских процессов. Они что, действительно все как один верили в ту лабуду, которую им преподносили? Если да, то почему?
Вот им говорили, что такой-то пламенный революционер, оказывается, японский шпион, а такой-то – германский. И они тут же верили? То есть как достигается этот эффект, если у людей все же есть мозги, память, умение сопоставлять факты… В чем трюк? В беспрекословной вере лидеру? В очень убедительной имитации «честных открытых процессов»? Или что-то такое есть, собственно, в обывателях, за что лишь надо точно зацепить, и ты получишь рукоплескания даже самым неправедным деяниям? А что потом эти люди думали во время ХХ съезда, когда на их головы рухнуло, что все было ложью, в которой им, простым обывателям, была отведена весьма важная роль. То есть когда, по сути, им сказали, что они были непосредственными участниками многих преступлений? Я иногда думаю, что наши люди так цепляются до сих пор за Сталина потому, что были, в сущности, его подельниками. И признать, что он был палачом и убийцей, для многих все еще означает признание в соучастии.
Но я никогда не думала, что мой чисто теоретический интерес относительно тех давних, до моего рождения, времен, окажется не столь уж теоретическим. Вот сейчас, когда представитель президента Путина господин Шувалов вслух произнес слова «показательное дело ЮКОСа», он, сам того не ведая, поставил нас, нынешних обывателей, ровно в ту позицию, в которой оказались наши предки в первой половине ХХ века. И я с ужасом осознаю, что моя внучка или внук, изучая показательные процессы эпохи Путина, будет задавать себе ровно тот же вопрос относительно моего поколения, который я задаю относительно поколения моей бабушки: они что, все разом свихнулись? Почему они так безоглядно, так тупо, так покорно позволяли вешать себе лапшу на уши? Они что, все разом поверили, что одна из лучших нефтяных компаний страны была компанией воров и убийц?
Парадоксально, что мне будет сложно объяснить своей внучке, если я доживу до этих объяснений, что нет, я не верила. И таких, как я, было немало. Сколько? Ну, от 15 до 20 процентов активного населения страны, скажем. Или я преувеличиваю? Возможно. Ни я, ни она этого никогда не узнаем. И не докажем. Потому что моя внучка, совершенно разумно, заметит, что если бы люди сопротивлялись этому поголовному оболваниванию самих себя, то и показательных процессов бы не было. Разве кто-то вышел на улицы и сказал: «Мы не верим в показательные процессы! Нас история учит этому не верить!»? Нет. Таким образом, скудный процент неверящих сливается с массой верящих. Я оказываюсь автоматически среди тех, кто на «Ура!» принимает фактически пожизненный приговор человеку, обвиняемому в убийстве, при полном отсутствии трупов и орудия преступления. А одновременно у меня на глазах полковника Буданова то отпускают, то сажают, то бесконечно проверяют на вменяемость при наличии трупа убитой им чеченской девушки и свидетелей убийства. То же происходит с Ульманом. Десять лет судят, отпускают, снова судят и снова оправдывают людей, обвиняемых в убийстве Димы Холодова при наличии всего, о чем только может мечтать следствие. Стоит ли напоминать, что военный, убивший пацана, не получил 20 лет. Стоит ли удивляться, что наемный убийца предпринимателя только что осужден на 7 лет. Это при наличии трупов и всех нужных доказательств.
Я не верю, что люди, создавшие мощную нефтяную компанию, дававшую стране 5 процентов ВВП, – организаторы «банды», воры, гады и подонки, которых надо посадить на 10 лет. Более того, я знаю, что это не так. Более того, я знаю, почему их посадили и кто из «заказал», этих показательно избиваемых олигархов. Я знаю лично этого человека. Я, как и Андрей Колесников, видела Путина, и он меня видел. Но в отличие от Андрея меня к нему совершенно правильно близко не подпускают. Потому что с чисто комсомольским задором (как шутят мои друзья) я просто плюну ему в лицо. За все и за всех. За «Курск», «Норд-Ост» и Беслан. За бабушек, лишенных скудных льгот, и за еврея-капиталиста, показательно разоренного в назидание другим. За жуткий образ моей страны, вылепленный им за пять лет, – страны, от которой бегут даже самые близкие и родные нам народы. За жадное и завистливое мурло, которое он привел за собой во власть. За тупость в политике и бездарность в экономике. За лоботомию нации, которую ежедневно осуществляют его СМИ. За поиск врагов народа. За расизм и национализм на улицах российских городов.
При всем моем «комсомольском задоре» я вообще-то человек, совершенно далекий от общественной жизни. Но ситуация мне представляется безвыходной. Или мои внуки, как мы про поколение 30–40-х, будут считать, что я поддерживала власть, устраивавшую показательные процессы, или мне придется, пусть даже одной, прийти к Мещанскому суду с плакатом «Я не верю!». Я не верю в показательные заказные процессы, не верю, соответственно, в справедливость приговоров по этим процессам, не верю во всепобеждающую ненависть к богатым и евреям, которой пытаются осенить весь этот спектакль. И уж точно не верю, что все это затеяли для того, чтобы люди платили налоги. Если кто-то знает лучший способ не соучаствовать в неправедном, подскажите. Если нет, то пошли вместе, что ли?