Любовь и слава смертных дней. «Каракули» с налётом души Джона Китса

Казалось мне, что, если я сумею
Вложить всё то, что сердцем разумею,
Ничто с каракуль этих не сотрёт
Моей души невидимый налёт.
Джон Китс

31 октября литературный мир отмечает 225‑летие со дня рождения великого британского поэта-романтика Джона Китса.

Культовый поэт викторианской эпохи родился 31 октября 1795 года в Лондоне. В 14 лет остался сиротой. Первое произведение в библиографии Китса – сонет на смерть бабушки «Как голубь из редеющего мрака…» – датировано 1814 годом, а его первый сборник стихов вышел в свет в 1817‑м.

Огромную роль в творчестве Китса сыграло предчувствие ранней смерти. Наследственный туберкулёз, от которого умерла его мать, не обошёл поэта стороной, а смена климата лишь отсрочила безвременную кончину. Великий романтик, чьё имя сегодня стоит в одном ряду с Байроном и Шелли, скончался 23 февраля 1821 года в Риме в возрасте 25 лет.

Похоронен Джон Китс на Римском протестантском кладбище. На его надгробном памятнике высечена эпитафия, написанная самим поэтом:

Спустя почти 60 лет рядом с Китсом был похоронен его лучший друг, художник-портретист Джозеф Северн.

В 2009 году режиссёр Джейн Кэмпион сняла биографическую мелодраму «Яркая звезда», повествующую об отношениях Джона Китса с его музой Фанни Браун. Картина имела успех и была номинирована на Золотую пальмовую ветвь Каннского кинофестиваля, а также на премии «Оскар», BAFTA и «Сезар».

К юбилею поэта мы по традиции публикуем отрывки из его стихотворений, сонетов и поэмы «Эндимион» в переводах Самуила Маршака, Сергея Сухарева, Бориса Пастернака и Вильгельма Левика.

Я за ночь отдохнул, стал разум светел.
Готов приняться я за строки эти,
И, как они ни выйдут, я – творец,
Они мне сыновья, я им – отец.

Быть одному – вот радость без предела,
Но голос твой ещё дороже мне;
И нет счастливей на земле удела,
Чем встретить милый взгляд наедине,
Чем слышать, как согласно и несмело
Два близких сердца бьются в тишине.

Четыре разных времени в году.
Четыре их и у тебя, душа.
Весной мы пьём беспечно, на ходу
Прекрасное из полного ковша.

Смакуя летом этот вешний мёд,
Душа летает, крылья распустив.
А осенью от бурь и непогод
Она в укромный прячется залив.

Теперь она довольствуется тем,
Что сквозь туман глядит на ход вещей.
Пусть жизнь идёт неслышная совсем,
Как у порога льющийся ручей.

Потом – зима. Безлика и мертва.
Что делать! Жизнь людская такова.

Прекрасное пленяет навсегда.
К нему не остываешь. Никогда
Не впасть ему в ничтожество. Всё снова
Нас будет влечь к испытанному крову
С готовым ложем и здоровым сном.
И мы затем цветы в гирлянды вьем,
Чтоб привязаться больше к чернозёму
Наперекор томленью и надлому
Высоких душ, унынью вопреки
И дикости, загнавшей в тупики
Исканья наши. Да, назло пороку,
Луч красоты в одно мгновенье ока
Сгоняет с сердца тучи. Таковы
Луна и солнце, шелесты листвы,
Гурты овечьи, таковы нарциссы
В густой траве, где под прикрытьем мыса
Ручьи защиты ищут от жары,
И точно так рассыпаны дары
Лесной гвоздики на лесной поляне.
И таковы великие преданья
О славных мёртвых первых дней земли,
Что мы детьми слыхали иль прочли.

Я прежде и подозревать не мог,
Что в мире есть такие наслажденья, –
Пока не знал тревог стихосложенья.
Но самый воздух мне шептал вослед:
«Пиши! Прекрасней дела в мире нет».

Нет, смерть – не сон: нам снится наяву,
Как праздник жизни ускользает мимо,
Минутному подобен колдовству;
Но мысль о расставанье нестерпима.

Не странно ли, что, свой блуждая век
Дорогами заботы и лишенья,
Иной судьбы страшится человек
И в будущем не ищет пробужденья?

Чему смеялся я? Познал ли ночью
Своей короткой жизни благодать?
Но я давно готов её отдать.
Пусть яркий флаг изорван будет в клочья.

Сильны любовь и слава смертных дней,
И красота сильна. Но смерть сильней.

Когда страшусь, что смерть прервёт мой труд,
И выроню перо я поневоле,
И в житницы томов не соберут
Зерно, жнецом рассыпанное в поле,

Когда я вижу ночи звёздный лик
И оттого в отчаянье немею,
Что символов огромных не постиг
И никогда постигнуть не сумею,

И чувствую, что, созданный на час,
Расстанусь и с тобою, незабвенной,
Что власть любви уже не свяжет нас, –
Тогда один на берегу вселенной

Стою, стою и думаю – и вновь
В Ничто уходят Слава и Любовь.

Фото: Giovanni Dall’Orto, kinopoisk.ru