Казак и мореход Семен Дежнев
В царствование первого Романова, царя Михаила Федоровича, сослали в Сибирь дворянина Бориса Заблоцкого. Хотел дворянин бежать на польскую сторону, да изловили его на границе. В сыскном приказе допытались, что злого умысла на государя Заблоцкий не имел, веры папской нечистой не приемлет, а возжелал знать о далеких странах.
Царь-милостивец не велел его казнить, взял в казну дом любителя путешествий, а самого отправил к юкагирским народам. В Великом Устюге велено было Заблоцкому набрать охочих людей — и с Богом в дальние страны, одной дороги год с половиною. Чего хотел, то и получил.
Служивые люди
Триста лет назад в "Сказании о земле Сибирской" дьяк Савва написал: "Сия убо страна полунощная; стоит же от России царствующего града Москвы во многих расстояний, яко до трию тысящ поприщ суть. Межи сих же государств российского и сибирские страны земли облежит Камень, превысочайший зело, яко досязати верхом и холмом до облак небесных". Соображал дьяк: Россия и Сибирь суть разные земли и страны.
Набрал Заблоцкий в Великом Устюге полторы сотни мужиков и двух женщин, что согласились идти в невесты сибирским землепашцам. Был среди охотников молодой устюжанин Семейка Дежнев, первый кабацкий питух (пьяница. — Прим. авт.) и сорви-голова.
За Уральским Камнем казаки воевали с отрядами Цысанхана, предводителя мунгальских татар. В одном из боев погиб странный человек Борис Заблоцкий, и первопроходцев возглавил Семен Дежнев, который вскоре женился на сестре якутского князька Байаная. Абакаяда Сичу была опытной охотницей и отважной женщиной.
Зимой 1645 года Нижнеколымский острог, в котором засели тридцать казаков с женами, осадил юкагирский тойон Аллай с тысячей воинов. После полуторамесячной обороны истощенные голодом дежневцы приняли неравный бой. Пищальным огнем туземцев отогнали, но казаков осталось всего четырнадцать человек. Сам Дежнев был ранен стрелой в голову, а его жена Сичу сумела метким выстрелом из лука поразить самого Аллая. Это и решило исход битвы.
Вскоре произошло еще одно сражение с отрядом тойона Пелевы. Казаки защищались из последних сил, бабы заряжали пищали и пускали стрелы. Когда в живых осталось семеро казаков, на Колыме-реке неожиданно появились кочи известного морехода Дмитрия Зыряна.
Пушечным огнем Зырян размел юкагирских всадников, но и сам был ранен копьем в бок. Через год Дмитрий Михайлов Зырян скончался. Плакали по нем дюжина казаков да одна якутская баба. Сохранилась челобитная, в которой перечислены казаки-первопроходцы. "Царю и государю и великому князю Михаилу Федоровичу бьют челом государевы ленские служилые люди Мишка Стадухин, Артюшка Шестаков, Мишка Коновал, Гришка Фофанов, Семейка Дежнев, Вавилко Леонтьев, Вторко Гаврилов, Сергейка Артемьев, Артюшка Иванов, Бориско Прокофьев, Ромашка Немчин, Федька Федоров. В прошлом, государь, во 7149 году (от сотворения мира, от Рождества Христова в 1641 году. — Прим. авт.) посланы мы, холопы твои, из Ленского на твою государеву службу на Оймякон-реку к твоим ясачным людям — к якутам и мемельским тунгусам ради твоего ясачного сбору. В апреле в седьмой день пришли ламунские тунгусы в ночи войною и казачьих коней побили, и якутов убили пять человек да служивого человека Третьяка Карпова, а двух человек ранили. А ныне, государь, служить твои конные службы не на чем, а в наказе твоем написано, что нам велено проведовати новые земли, а на Оймяконе жити не у чего, никаких людей нет, место пустое и голодное. Вели, государь, наше бедное разоренное челобитие принять, чтобы бедность и разорение тебе были ведомы и про наше службишко было явно".
На Анадырь-реку
Семену Дежневу стукнуло сорок два года. Пошел на царскую службу шестнадцать лет назад, на Амге и Тате мирил батуруских якутов, в Оргутской волости с непокорного тойона Сахея взял ясак миром, на реку Яну ходил с Дмитрием Зыряном и ясак в Якутск привез сполна, был ранен ламутами, с Мишкой Стадухиным на лютом Оймяконе был, по Индигирке плавал, дошел до Колымы, а никакого чина не выслужил. Как ушел из Великого Устюга с пустыми карманами, так по сей день в них ветер свищет. Уже и седина в бороде серебрится, не радуют ни красавица Сичу, ни сын Любим. Горько казаку!
В Нижнеколымске появилась удалая ватага молодого морехода Гераськи Анкудинова. Знал Дежнев, что на Индигирке Гераська ограбил кочи Алексея Дубова, там же досталось на орехи казаку Алешке Ермолину. Отнял у него Анкудинов четыре сорока соболей да соболью шубу — на 450 рублей ограбил. Тридцать казаков-пиратов поделили ворованное по-честному и явились в Нижнеколымск прогулять добычу и осмотреться.
По весне умерла верная Сичу, и Семену вконец опротивела оседлая жизнь. Он предложил Анкудинову составить компанию в походе на Анадырь, хотя позже не раз пожалел о выборе товарища. Наконец, 20 июня 1649 года из устья Колымы вышли семь кочей, в каждом по 30 человек, и поплыли по морю на восток для отыскания реки Анадыря и добычи моржового зуба да соболей. В бурю кочи Баженка Астафьева и Афанасия Андреева разбились о камни. Часть людей выбралась на берег, но помочь им не смогли. Остальные корабли уносило в море.
Когда обогнули Большой Чукотский (или Святой) Нос, осталось три коча. Кормчими были Семен Дежнев, Федот Попов и Герасим Анкудинов. С Федотом Дежнев крепко подружился. В Нижнеколымске тот рассказал Семену, что видел в Москве в Сибирском приказе немецкую карту, где после Камчатки земля сплошняком идет. Друзья же нутром чуяли, что врет карта, — должен быть проход морем на Китай и Индию.
Казаки сошли на берег и нашли стойбище чукотского вождя Эрмэчьина. Чукчи приняли чужаков радушно, начался обмен бус и зеркал, ярких кафтанов и медных котлов на соболей и кость. Когда пришельцы угостили вождя водкой, тот сказал: "Во все времена ни один чукча не пил более усладительной воды, чем эта. Я первый чукча, выпивший глоток воды, дающей блаженство. Я — преславный человек!" Он дал облизать посуду жене и созвал чукчей на игры и пляски.
Спустя несколько дней кочи пошли дальше встречь солнцу. Но разбойник Анкудинов незаметно вернулся на Святой Нос, пожег и пограбил гостеприимное стойбище. Словно в наказание за черную неблагодарность, 20 сентября 1648 года море разбило пиратский коч о каменный берег. Казаки Дежнева и Попова тоже сошли на земную твердь и устроили привал. Ночью на них напали чукчи Эрмэчьина, вождь решил отомстить за коварство. В бою был ранен Федот Попов, и под градом костяных стрел казаки отступили к морю.
Шайка Анкудинова погрузилась на коч Попова, и буря разметала корабли. Десять дней дежневское судно носило по волнам, пока не выбросило на берег за устьем Анадыря, около Олюторской губы. Ни Попова, ни Анкудинова Семен больше не видел. Спустя несколько лет он отбил в бою у корякского племени жену Федота Попова. Она поведала, что Попов с Анкудиновым пристали к берегам Камчатки и все русские погибли от цинги и в боях. У Дежнева оставалось 24 человека, с которыми он пошел на Анадырь-реку.
Открыватель пролива
Казаки пришли на Анадырь на десятую неделю, а припасы закончились уже на шестой. Здоровенный устюжанин Митяй сумел убить ножом медведя и тем спас товарищей от голодной смерти в снегах. Половина отряда замерзла и пропала без вести, осталось двенадцать счастливцев. Семен Дежнев, Фома Пермяк, Сидор Емельянов и другие срубили на Анадыре острог и стали ждать помощи.
В отписке Семена Дежнева и Никиты Семенова якутскому воеводе сказано: "В прошлом же 1757 году месяца сентября в 20-й день, идучи с Ковымы-реки (так в тексте. — Прим. авт.) на пристанище торгового человека Федота Алексеева (Попова, по отчеству Алексеевича. —Прим. авт.) чухочьи люди на драке ранили, и того Федота со мною Семейкою на море разнесло без вести, и носило меня Семейку по морю после Покрова Богородицы всюда неволею, и выбросило на берег в передний конец за Анадырь-реку. А с Ковымы-реки идти морем на Анадырь есть Нос, вышел в море далеко..."
Таким образом, Семен сын Иванов Дежнев доказал, что из Ледовитого океана в Тихий между Азией и Америкой есть проход. И честь открытия пролива, названного после 1728 года Беринговым, принадлежит не командору-датчанину русской службы Витусу, а ему, простому казаку Семейке.
На Анадыре дюжина казаков прожила весну и лето 1649 года. Питались рыбой, пока не встретились им русские промысловики, пришедшие сюда по сухому пути. Привез Семен Дежнев царской казне 270 соболей да 280 пупков собольих (брюшко соболя с редкой шерстью), 289 пудов рыбьего зуба по 60 рублей за пуд. По возвращении в Нижнеколымск вызвали Семена в Москву, где он предстал пред ясные очи государя Алексея Михайловича, который повелел каждого казака-землепроходца одарить рублем, а самого Дежнева пожаловать атаманским званием, что и было сделано начальником Сибирского приказа.
Никогда не знали русские люди, что сделали для мира, никогда не просили честную расплату, довольные даденным, упивались неверным словом хвалебным да лаской бесстыжей, а что внутри у них было, то никаким золотом не оценить, никаким чином не наградить, ни на какой исповеди не высказать, но любому самому разнесчастному и последнему русскому это известно. Конец Дежнева неведом, хотя имя его еще встречается в актах до 1654 года. Вероятно, погиб в одной из своих экспедиций вечный странник полуночных морей.