Рынок и образование
Реформы высшего образования в России, вяло текущие все 90-е годы, вообще-то сводились к примитивной схеме. Руководители всеми доступными им средствами «ковали деньги», при этом максима великого комбинатора «надо чтить Уголовный кодекс» напрочь игнорировалась. Профессура и преподаватели, руководствуясь не менее известным афоризмом Козьмы Пруткова: «глядя на полковника, младшие офицеры тоже закурили», собирали «детишкам на молочишко» через репетиторство и поборы на экзаменах, успокаивая встревоженную совесть русского интеллигента универсальным: «А что? Начальству можно, а мне нельзя!?».
Студенты привыкали, что платить надо, а учиться необязательно. Слава богу, что потребность в «корочках» после кратковременного увлечения всеобщим тасканием барахла не исчезла, а то вузам, глядишь, пришлось бы отменять и вступительные экзамены. Появившиеся как символ «нового подхода» негосударственные вузы всю эту схему довели до статуса официального рэкета, наделяя документами о высшем образовании вообще непонятно за что, а нерегулируемая рыночная стихия просто торговала бланками дипломов в подземных переходах обеих российских столиц. И во что превратилась самая читающая и самая образованная страна мира?
А вообще-то, «был ли мальчик?» Если уровень образованности советской гуманитарной интеллигенции вычислять по количеству философских диссертаций на животрепещущую тему «Советский народ как новая историческая общность людей», каковых было несколько сотен, или судить по осчастливившей в свое время историческую науку монографии «Борьба партийной организации Усть-Илимска за трезвость в десятой пятилетке», то, может, действительно честнее китайскими шмотками торговать?! О том, что число научных работников в иркутском Академгородке в позднесоветское время явно превышало количество и качество научных разработок, неоднократно говорилось и на Президиуме Восточно-Сибирского филиала СО АН, достаточно поднять протоколы.
Ныне устами министра науки и образования Андрея ФУРСЕНКО заявлено о ПЕРЕВЕДЕНИИ ОБРАЗОВАНИЯ НА РЫНОЧНЫЕ РЕЛЬСЫ. Что это означает в нынешних реалиях?
Иногда продуктивнее посмотреть на себя со стороны. По мнению экспертов Европейского союза (программа «Темпус»), в российском образовании существует пять основных категорий проблем, но главное – это огромный разрыв в качестве образования, предоставляемого различными вузами России, и между регионами, и практически внутри каждого региона, а также то, что далеко не все вновь открытые вузы предоставляют образование высшего качества.
Системой образования не предусмотрен механизм закрытия учебных заведений и отдельных факультетов, как «старых», так и «новых», не обеспечивающих должное качество образования. Не удовлетворяется потребность в переквалификации преподавателей. Как ни ругай советское время, а поездки в центр (Москва, Ленинград, Новосибирск) были раз в несколько лет доступны, даже обязательны для каждого преподавателя, теперь же такую роскошь могут позволить себе только грантополучатели.
Высшее образование не отвечает сегодняшним потребностям рынка труда, в том числе из-за превалирования «новомодных» профессий: менеджеров, экономистов и особенно юристов, которые в силу перепроизводства и низкого качества знаний просто не востребованы. Вузы, особенно государственные, не способны гибко реагировать на спрос рынка труда, практически не ведут принятую на Западе за основу политику активной занятости, да и не имеют достаточной информации об этом. Впрочем, здесь надо отдать должное именно негосударственным вузам, они-то, сознавая относительно невысокую квалификацию своих выпускников, более оперативно, в том числе и на уровне практики, пытаются содействовать их трудоустройству.
Сами же высшие учебные заведения во главу угла ставят, конечно, вопросы ресурсного обеспечения, и они абсолютно правы в том, что низкий уровень финансирования отрицательно сказывается на качественном составе преподавателей – лучшие уходят из вузов в бизнес, параллельные экспертно-аналитические структуры, происходит старение профессорско-преподавательского состава. Но одновременно как-то замалчивается проблема неэффективности бюджетирования и управления как на макро-, так и на микроуровнях. А ведь это видно невооруженным глазом. В 70-е годы в небольшом здании главного корпуса ИГУ мирно уживались ректорат, историки, филологи, журналисты. А ныне управленцам в здании уже тесно, о размещении каких-либо учебных структур и речи нет, тогда как дефицит аудиторного фонда – вечная болезнь классического университета.
Как используются внебюджетные средства вузов – «тайна сия велика есть!», какой российский университет ни возьми: от МГУ до Иркутской сельхозакадемии. Не видно в нашем студенческом городе и примеров объединения вузовских средств для совместного их использования.
Несмотря на все призывы, дистанционное образование для людей с ограниченными физическими возможностями и просто для тех, у кого нет средств выбраться из мест весьма отдаленных (вы знаете, сколько стоит билет до Ербогачена?), практически отсутствует. Наряду с низкой региональной мобильностью все более возрастает неравенство, обусловленное платностью образования – соотношение между бесплатными и платными местами в университетах медленно, но неумолимо меняется в пользу платных. Что не делает для жителей депрессивных сельских районов, где хронически не хватает хороших учителей-предметников, легче доступ к качественному образованию.
Вот о чем стоило бы задуматься, прежде чем делить образование на бакалавриат и магистратуру и произносить красивые слова о включении России в «Болонский процесс».
Олег Воронин, редактор общественно-политического отдела «Иркутской губернии»
