Как Российская империя сдавала Порт-Артур
Сто лет назад, 2 января 1905 года произошло одно из самых печальных событий русской военной истории. Начальником Квантунского укрепрайона генерал-лейтенантом А. М.Стесселем был подписан акт капитуляции крепости Порт-Артур – главной Тихоокеанской военно-морской базы России.
Хотя Русско-японская война продолжалась еще долгие месяцы – мир в Портсмуте будет заключен лишь 5 сентября, и до того предстояло еще пережить Цусиму и Мукден – с падением Порт-Артура одна из главных целей Японии в войне была достигнута. Российские тихоокеанские амбиции оказывались намертво заперты в Японском море.
Русские получили Порт-Артур согласно двадцатипятилетнему арендному договору, в ультимативной форме предложенному Китаю и подписанному 27 марта 1898 года. По нему Россия обретала юрисдикцию над южной частью Ляодунского полуострова и право постройки железнодорожной ветки на Харбин – узловой пункт строящейся Китайской Восточной Железной Дороги, кратчайшем путем соединявшей Владивосток с Забайкальем. В стратегическом отношении это было исключительно выгодное приобретение – не даром ранее Порт-Артур был захвачен Японией в ходе Японо-китайской войны 1894-95 г.г., однако вскоре передан назад, под китайскую юрисдикцию, вследствие объединенного давления России и Англии. Тот, кто контролировал Ляодун, имел возможность эффективно угрожать Корее, являвшейся одним из фокусов японской геополитики, а также выводить корабли в Тихий океан в стороне от японских берегов. Стоит также отметить, что уже после Второй Мировой войны в Порт-Артуре снова звучала русская речь – вплоть до хрущевских времен здесь была самая крупная зарубежная военно-морская база СССР.
Война началась в Порт-Артуре 8 февраля 1904 г. атакой японских миноносцев на русскую эскадру, стоявшую на внешнем рейде крепости. После этого были 11 месяцев кровавого кошмара – сперва бомбардировок с моря, затем сухопутных боев на дальних и ближних подступах к крепости. 13 апреля вместе с наскочившим на мину броненосцем "Петропавловск" погиб командующий Тихоокеанской эскадрой вице-адмирал С. О. Макаров. 5 декабря японцы захватили гору Высокую – господствовавшую над крепостью и, благодаря этому, начали расстреливать из тяжелых орудий стоявшие на внутреннем рейде оставшиеся корабли Тихоокеанской эскадры.15 декабря погиб генерал-майор Р. И. Кондратенко – главный организатор обороны крепости, а 1 января (н.с.) был утрачен целый ряд ключевых позиций в частности т.н. Голубиная бухта.
И все-таки сдача крепости Стесселем стала неожиданным и обескураживающим событием для большей части ее защитников. На момент капитуляции гарнизон насчитывал более 25000 человек, способных держать в руках оружие, а также полуторамесячный запас снаряжения и продовольствия. У многих теплились надежды на прорыв с моря Балтийской эскадры Рожественского (она в это время огибала Африку) либо на деблокирование со стороны Мукдена сухопутными силами генерала Куропаткина. Неизбежность сдачи крепости не была очевидна и в Петербурге – в 1908 г. Стессель был приговорен военным судом к расстрелу, однако казнь заменили 10-летним заключением в крепости. Впрочем, через год он удостоился Высочайшего помилования и вышел на свободу. Надо сказать, что и для осаждавших сдача Порт-Артура стала приятным сюрпризом. "Мы были полностью уверены, что вы станете обороняться вплоть до ограды городского парка" – сказал один из японских офицеров пленному русскому коллеге.
Тем не менее, Порт-Артур вошел в историю беспрецедентным ожесточением, вернее, упорством обеих противоборствующих сторон. Японцы буквально закидали русских своими трупами – их потери превышали потери осажденных в разы. (Всего в ту войну Япония потеряла убитыми 50 тыс. чел., Россия – 32 тыс. Надо учесть, что на других сухопутных театрах потери, по видимому, были равными, а на море японские потери втрое меньше русских.) При этом японские войска (по многочисленным свидетельствам своих противников) проявляли поразительное хладнокровие и дисциплину. Они вообще очень старались в эту войну. А старание, как известно, до некоторой степени способно компенсировать отсутствие опыта. (Это была всего лишь вторая война Японии с суверенным противником за всю ее полуторатсячелетнюю историю.) После сдачи крепости они охотно показывали пленным русским офицерам осадные сооружения, искренне интересуясь при этом профессиональным мнением последних по поводу увиденного. Мнение это чаще всего было высоким – особенно поразила русских четкая организация снабжения армии, "порядок, которому позавидовали бы и немцы". Известно, что логистические проблемы являлись постоянной головной болью русского командования и внесли весомый вклад в финальное поражение России.
По масштабам кровопролития и интенсивности применения оружия это уже было сражение нового века – предвестник кошмаров Первой Мировой, Вердена и Соммы. И, вместе с тем, еще оставались тогда какие-то следы возвышенно-благородного, даже романтического отношения к войне, уходящего корнями к 19, а то и к 18 веку:
"Японцы попросили у нашего начальства перемирия на несколько часов, чтобы убрать трупы, лежавшие у батареи лит."Б" 2-го и 3-го фортов, на что тотчас же получили согласие. Офицерство не преминуло этим воспользоваться и учинило с японцами небольшую выпивку. Те не остались у нас в долгу и в свою очередь принесли нам в подарок бочку сакэ, а один из японских офицеров Генерального штаба взял от наших офицеров письма и телеграммы и любезно вызвался переслать их в Россию. Во время этих дружеских возлияний военный инженер подполковник Рашевский успел снять с наших и японских офицеров фотографии. Между прочим, он попросил также японского офицера Генерального штаба переслать его телеграмму к семье в Россию и предложил за это 30 рублей; японец любезно взялся исполнить его просьбу, но от денег решительно отказался, заявив, что телеграмма будет переслана за счет его правительства. Пораженный такой любезностью, подполковник Рашевский предложил японцу взять тогда деньги в пользу японского Красного Креста, на что японский офицер тут же согласился. Получив деньги, он выдал подполковнику Рашевскому соответствующую квитанцию."
И это при том, что в тех же самых дневниках:
"…комендант форта заметил, что после взрыва брошенной в наружный ров форта ручной гранаты в форт прилетает кусок человеческого мяса.
– Петров! Посмотри, что, теплое мясо? – приказывает офицер.
– Никак нет, Ваше Высокоблагородие, холодное, - докладывает солдат.
Публика недовольна, значит граната разорвала труп, а не живого человека. Дело в том, что во рву уже более месяца сидят японцы, но вылезти оттуда на самый форт не могут."
После сдачи крепости японцы предложили офицерам выбор: присоединиться к нижним чинам, отправившись в лагеря для военнопленных, либо, дав клятву дальнейшего неучастия в войне, отправиться на родину. Николай II специальной телеграммой дал разрешение поступить по второму варианту – тем, кто пожелает. Пожелала значительная часть, в т.ч. Стессель. Их отправили в Японию и оттуда – на французском судне – в Россию. Обращались предельно корректно и предупредительно.
В самый же момент передачи крепости под японский контроль происходящее выглядело куда как экзотично: "Наши же солдаты первым делом начали пьянствовать и безобразничать. Я удивлялся, где они только успели добыть водки. <…> Среди наших солдат еще днем началось повальное пьянство и неразрывно связанные с ним безобразия и буйства. К вечеру и особенно ночью бесчинства, творимые солдатами и матросами, достигли угрожающих размеров. <…> Днем солдаты и матросы разбили типографию "Нового края", уничтожили находившийся там склад газет за пять лет. Самому беспощадному разграблению подвергся магазин Чурина. Материи рвались тут же на улице на куски. <…> Трое наших солдат, напившись, полезли грабить, а может быть и поджигать цейхгаузы одного полка. К зданию этому уже были приставлены японские часовые. Японцы всячески старались отогнать наших солдат, но все их усилия были тщетны: наши буяны продолжали лезть, не обращая никакого внимания на часовых. Тогда те примкнули штыки и перекололи не в меру расходившихся солдат. <…> Вчера ночью наши солдаты бросились грабить магазин золотых вещей г-на Вирта. Разбили его помещение, а внутри все перебили и часть успели разграбить. Вообще, насколько поведение "победителей" поражает каждого своей корректностью, настолько поведение "побежденных" отличается безобразиями буйством."
Или вот такое столкновение ментальностей: "Немного спустя ко мне пришел японский офицер и сказал, что он готов всем нашим солдатам выдать на ночь циновки, но с тем условием, чтобы их ему потом вернули. Дело в том, что прошлой ночью войска наши, ночевавшие на этом же месте, сожгли все выданные им циновки. Я спросил начальников отдельных частей, могут ли они поручиться, что солдаты их не растеряют и не сожгут и тем не введут японцев в лишние расходы. Наши командиры ответили отрицательно, и нашим солдатикам так и пришлось ночевать на сырой земле."
А вот и другой курьез культурного шока. Японцы, побывавшие во время осады в русском плену, жаловались на дурное с ними обращение, заключавшееся в следующем: их содержали в помещении с четырьмя каменными стенами, лишь в одной из которых была дверь! Объяснение здесь простое: во всей тогдашней Японии единственным каменным зданием был Императорский дворец. Остальные же были построены по традиционному принципу: бумажные раздвижные стены на реечном каркасе. Легко представить, что чувства японца, попавшего впервые в каменное здание, сродни панике, охватившей Ивана Грозного, попавшего в лифт в эпизоде известной комедии Гайдая.