Новый курc для "правящего класса"
После яркой программной статьи в «Комсомольской правде» (29.12.2004) директора Федеральной службы РФ по контролю за оборотом наркотиков Виктора Черкесова «Мода на КГБ? Неведомственные размышления о профессии» следует зафиксировать конец пятилетки «питерских» во власти.
С одной стороны, Черкесовым дано главное определение ситуации в стране: «Надо смотреть в глаза этой страшной правде — правде о возможности очередного, второго после развала СССР государственного распада. Может быть, последнего. Того, после которого историческое бытие наше окажется исчерпано, а мы перейдем в разряд безгосударственных народов и «мертвых» цивилизаций».
Заметим, что распад этот с очевидностью будет обусловлен слабостью страны в ситуации идущей мировой войны, о которой, в частности, сказал в своем обращении к народу 4 сентября прошлого года, после Беслана, и президент Российской Федерации Владимир Путин.
С другой стороны, статья Черкесова показывает, что наиболее ответственные люди из «питерских» и «чекистов» к концу прошлого года осознали себя в качестве новой номенклатуры, нового политического класса — даже, по определению самого Черкесова, «господствующего сословия»: «История распорядилась так, что груз удержания российской государственности во многом лег на наши плечи. Мы должны признать, что буквальной готовности к этой роли у нас не было и не могло быть. Что чекисты — это не «ум, честь и совесть», а очень разные люди. С одной стороны, безусловные патриоты, сильные и активные, с другой — не без профессиональной ограниченности и корпоративных недостатков. Но так случилось. И просто не оказалось всему этому реальных социальных альтернатив...»
Очень важно также, что автор статьи публично признаёт, что «питерским» не нужно «повторение позорной судьбы переродившейся советской номенклатуры». И всё это означает одну простую вещь: в стране, где кроме Питера, ещё есть Петропавловск-Камчатский, Хабаровск, Чита, Красноярск, Иркутск, Новосибирск, Екатеринбург, Нижний Новгород, Москва, наконец, «питерские» не могут являться действительным господствующим классом.
Это подтверждается и тем, что Черкесов делает своё заявление от имени «чекистов», а также курсом на назначение губернаторов или заявлением Владимира Путина на торжественном вечере, организованном столичной мэрией накануне Нового года, о том, что «во все времена, даже когда Москва не была столицей России, ее называли становым хребтом российской государственности».
«Питерские» становятся российскими.
Развитие или «революция»
Но реальность нового «господствующего сословия» определяется, разумеется, не заявлениями, а его способностью ставить и реализовывать цели развития страны.
Развитие часто путают с любыми нововведениями или с ростом. Но это неверно. Деградация тоже есть вид изменения, а рост нередко бывает опухолевым, «раковым» ростом.
Любой рост не производит главного: принципиального структурного усложнения систем жизни и деятельности в стране. Достаточно указать на то, что никаким ростом, даже стопроцентным, типа удвоения ВВП, не соскочить с «сырьевой иглы». Поэтому, к сожалению, и никакие «политики роста» не остановят деградацию страны и, в конечном счёте, её государственный или даже территориальный развал.
В реальной мировой и внутрироссийской ситуации единственно спасительной для страны и, между прочим, для тех, кто претендует на то, чтобы быть «господствующим сословием», является политика развития. Именно действия по развитию страны позволяют оценивать дееспособность власти.
Прежние «господствующие сословия», включая тот, что сложился за последние десять лет, оказались не в состоянии не то что решить, но даже и поставить проблему развития страны.
С этой точки зрения следует по-новому посмотреть и на приватизацию 1990-х годов. Если убрать банальную жажду наживы, которая существует всегда и не является отличительной особенностью, то приватизацию и 90-е годы в целом можно расценивать как сознательный отказ элиты от развития страны.
В головах победила соблазнительная идея: всё взять и поделить. Предполагалось, что, во-первых, как модно тогда было говорить, «хуже не будет» и, во-вторых, как-нибудь само собой всё устроится.
Помню, перед дефолтом 98-го года я спросил одного банкира: когда же, с его точки зрения, кончится распродажа и наступит созидание?
Он абсолютно серьёзно мне ответил: «Ну, вот когда всё приватизируем и поделим, тогда и начнётся нормальная работа, тогда и двинем страну».
Сегодня, через семь лет, понимаешь, что тогда тот банкир выражал не только своё мнение, но и суть программы правящего класса. Да, они, в самом деле, думали и до сих пор многие продолжают думать, что когда-нибудь удастся всё доделить, и что «двинуть страну» возможно не диктатурой развития, т.е. персональной ответственностью первых лиц страны, а так, между делом, чуть помогая «первоначальному накоплению капитала».
Таким образом, если до 1991-го года советская элита уже была неспособна развивать страну, но ещё как-то пыталась это делать (и выходило плохо — достаточно вспомнить бездарную реализацию величественного замысла БАМа), то развалившим СССР уже было не нужно даже и симулировать попытки думать о стране и строить её развитие — и настало десятилетие приватизации...
После окончания того десятилетия Владимир Путин вместе с «чекистами» и «питерскими» во власти — пять лет. Оценивать эту пятилетку можно только через то, сумеют ли они на шестом году принять на себя ответственность за развитие страны — или нет.
Если сумеют — у страны есть уникальный шанс.
Если нет, то их сметёт какая-нибудь «оранжево-берёзовая» революция, поскольку для курса на деградацию и развал страны нужны другие, более «эффективные» менеджеры.
Платформа нового курса
Что сегодня означает новый курс — курс на развитие страны?
Прежде всего, это выдвижение проекта нового статуса страны, фактически, российской версии мирового порядка.
Для этого не годятся ни проект «русского мира», которым Россию растворяют в глобализации и превращают в виртуальную величину, ни проекты национализма — построения «нормального национального государства» или «либерального империализма».
Развитием страны является только построение новой государственности России как мировой державы.
Вторым пунктом платформы, на основе которой новое «господствующее сословие» может осуществлять курс на развитие страны, является создание нескольких (не более семи) экспериментальных плацдармов развития.
Здесь всё не сводится к промышленным проектам, но в основе сети плацдармов развития должна лежать новая национальная промышленная система России и набор прорывных и локомотивных индустрий в едином комплексе с наукой и образованием. На каждом плацдарме должна быть поставлена задача решения одной мировой проблемы и организация в локальном масштабе эффекта мирового развития — и в итоге отработана одна ключевая развивающая технология, которая затем будет переноситься на масштаб всей страны.
Каждый плацдарм следует создавать в рамках отдельной национальной программы, и во главе каждой программы и плацдарма должны стоять персонально ответственные чиновники — и эта должность должна быть «расстрельной». Интегральным результатом экспериментальных плацдармов развития является достижение мирового качества жизни.
Третьим пунктом должно стать воссоздание в стране среднего класса, т.е. доведение числа людей, имеющих стабильную перспективную работу и доход около 20 тысяч рублей в месяц, с нынешних 15% до примерно 50% в течение пяти лет.
Далее, важнейшее значение имеет национализация ключевых инфраструктур и базовых отраслей. Ренационализация «Юганснефтегаза» является здесь своевременным и правильным делом.
Следом необходимо концентрировать все энергопроизводящие системы (электричество, газ, нефть) и воссоздавать государственную энергетическую сверхмонополию. Россия имеет все возможности в течение ближайших двух десятилетий стать первой энергетической державой мира, и именно через энергетику создать экономический базис мировой державы.
Наконец, последнее (по списку, не по значению) — организация опережающего развития российского Дальнего Востока.
Можно это обозначить и просто как региональную политику. Но начинать всё равно надо с востока страны, поскольку только оттуда может идти целительная для России волна новых моделей и форм регионального развития. Именно через решительное развитие зауральской России «питерские» имеют возможность окончательно стать «российскими».
Развитие в Россию придёт с Востока, но не чужого, а своего собственного. Для этого нужна Новая Восточная политика, нужно чтобы федеральная власть, московский центр вспомнили о существовании в России собственно России. Это, заметим, особенно удобно делать в рамках начавшейся в прошлом году семилетки (2004-2010 гг.) 150-летия присоединения Приамурья к России.
Опережающее развитие Дальнего Востока и создание там главного экспериментального плацдарма развития страны — тихоокеанского и азиатского форпоста новой России — будет являться знаковым. Если федеральная власть дозреет до этого, значит, начинается поворот к курсу на развитие.
Вот основы платформы развития страны. И «господствующим сословием» станут те, кто сделает такую платформу практикой российской политики.
