Кинотеатр военных действий
Многострадальный "Левиафан" выходит на экраны России. Еще ни один фильм нашей киноистории не обрастал таким пышным шлейфом слухов, домыслов, наветов, славословий и прямых оскорблений задолго до премьеры.
Первые рецензии появились после успеха картины на Каннском фестивале в мае 2014-го. В большинстве - восхищенные: Андрей Звягинцев снял свой лучший фильм. В зарубежной печати замелькало слово "шедевр". Но патриотической радости по поводу внушительной победы "наших" почему-то не наблюдалось в родных пенатах. И уже тогда в рунете возникли предположения типа: если враг хвалит - значит фильм льет воду на чужую мельницу.
Авторы снимали его в уверенности, что могут помочь своей стране увидеть в лупе искусства одну из разъедающих ее язв - помочь излечению. Но время менялось быстрее, чем делался фильм: оно теперь было расположено не язвы лечить, а шить новое "дело врачей", рискнувших сказать трудную правду. Бдительность, еще сталинской эрой заложенная в гены, исправно сработала: не посмотрев картину, люди утверждали, что на страну вылит ушат грязи. Под удар попала даже "Елена", предыдущий фильм Звягинцева, год назад показанный по ТВ при огромном рейтинге и тогда обсуждавшийся мирно. Но время изменилось.
Вскоре Дума приняла закон о недопустимости мата, он стриг под одну гребенку и фильмы, где грязный словесный мусор был способом изъясняться, и картины, где мат возникал редко, но метко, а главное - по делу. Премьеру "Левиафана" стали откладывать в надежде на послабление. И чем больше откладывали, тем плотнее становился клубок вздорных слухов. Кино еще никто не видел, но "Левиафан" уже расколол общество на сторонников и противников. Это был спор слепцов о цвете огурца, но в интернете авторам уже шили политику, их клеймили врагами народа. Сколько-нибудь объективный анализ художественных качеств фильма в этих условиях становился невозможным. Теперь критик, даже и справедливо отмечавший несовершенства "Левиафана", выглядел или тем глупцом, что тушил пожар керосином, или светочем разума, подтвердившим худшие наветы масс.
И, наконец, произошла "утечка" фильма в Сеть. Была это кража или хитрый пиар-ход, неважно: взрыв прогремел. Уже обзаведясь шорами, диктующими угол зрения, зрители теперь не фильм смотрели, а искали в нем подтверждения априорному мнению. Найти "чернушные улики" (распад общественных связей, беззащитность человека перед государственной машиной, наглеющая коррупция, которую освящает духовник) было нетрудно: обстоятельства, в которых действуют герои, заявлены с самого начала. И, по отзывам судя, этим началом многие ограничились. Сели, уже заведенные, легко раздражились от невеселых пейзажей и тягостных событий, и на первом же телефонном звонке знакомство с картиной закончили: художественных аргументов и сложившейся темы фильма мало кто дождался.
Но число его противников резко умножилось. К ним подключились и те СМИ, что понятие "патриотизм" трактуют не по Пушкину и Салтыкову-Щедрину, а по Жданову. Возник скандал, равного которому не было со времен "Доктора Живаго". При ровно тех же основаниях: не видел, но возмущен.
Те же, кто счел необходимым посмотреть картину внимательно и непредубежденно, признались, что она затронула важные для них струны. Так, сайт "Православие и мир" опубликовал рецензию монаха Диодора (Ларионова), глубине и доказательности которой могут позавидовать профессиональные критики. "После просмотра становится абсолютно ясно, что режиссёр не рассчитывал ни на какие награды, а спокойно снимал то, что ему важно, и рассказывал о том, что для него дорого... «Левиафан» — очень зрелый, честный и ответственный фильм о Боге и о вере. Это фильм о духовной реальности и о том, в каком отношении к этой реальности находится современный человек". Разумеется, у воцерковленного автора рецензии своя оптика, но лучше не скажешь: именно в такой оценке сущности картины сходятся и верующий и атеист, вопрос только в терминологии. Объединяющий момент: понимание кино как искусства, т.е. художественного концентрата проблем общества, а вовсе не фото, документирующего жизнь того или иного региона.
Конечно, не все в фильме и мне кажется убедительным. Например, неожиданный побочный сюжет с изменой и суицидом или убийством, так и оставшимися загадкой. Он несоизмерим с главной темой - беспомощности рядового человека перед всесильным чиновником и тем, что он генерирует во власти. Эта тема сближает фильм с еще более обобщающей "Шинелью" Гоголя - другого "очернителя России".
Эмоциональный итог картины можно было бы сформулировать названием давнего фильма, подведшего итог эпохе, - "Так жить нельзя". Эта нехитрая констатация уже содержит позитивный смысл: чтобы взглянуть боли в лицо, требуется мужество, но это первый шаг к излечению. Смысл "Левиафана" действительно универсален и способен объединить общим неприятием и общей идеей людей разных стран и верований - если смотреть с открытой душой и желанием разобраться в себе и в окружающем мире. Не случайно его приняли близко к сердцу на разных континентах - фильм и о них тоже.
"Левиафан" выходит в России после лавины увенчавших его отечественных и международных наград и в преддверии решительного раунда "Оскара". И хотя есть очень сильные соперники - в первую очередь художественно безупречная польская "Ида" - у нашей картины много шансов на успех. Любая победа сборной по хоккею на паркете у нас повод для национального ликования - в случае же с "Левиафаном" напряжение только растет. Его противники изощряются в изобретении уничижительных эпитетов и демонстрируют столь неприкрытую злобу, что невольно вспомнишь поговорку об Юпитере злящемся и уже потому неправом. Эта злоба лишний раз подтверждает: недуг, поразивший общество, еще глубже и серьезнее того, что зафиксирован в фильме. Высказывание в искусстве становится опасным для автора. Еще вчера почитаемый режиссер, сняв лучшую свою картину, вдруг обнаружил, что даже его творческие планы теперь вызывают только злые усмешки. Толпа любит забрасывать своих пророков каменьями. Пока не придет отрезвление.
