"Тот, кто управляет активами, постепенно начинает управлять учеными"

Реформа РАН неизбежна — соответствующий законопроект депутаты могут рассмотреть еще до летних каникул. Что думают рядовые научные сотрудники о грядущих изменениях в российской науке — в обзоре РИА Новости.

Астрофизик Сергей Попов, сотрудник Астрономического института имени Штернберга МГУ:

"Поскольку сам текст законопроекта никто не видел, то давать комментарии по существу реформы невозможно. Но заслуживает внимания способ ее проведения, и он вызывает возмущение. Важнейшее для российской науки преобразование предлагается принять в пожарной спешке, без должного обсуждения. Причем даже на предварительном этапе не проводились консультации не только с широкой научной общественностью, но и с советами и организациями, специально для этого предназначенными.

Разумеется, такие действия властей вызывают негативную реакцию, что затруднит дальнейший конструктивный диалог.

Все это весьма прискорбно. Отдельно отмечу, что люди, пытавшиеся сотрудничать с министерством в деле разумного реформирования науки в стране (например, члены общественного совета) должны чувствовать себя, мягко говоря, обманутыми".

Специалист по физике Солнца Сергей Богачев, сотрудник Физического института имени Лебедева РАН:

"Я не боюсь никаких перемен и никаких реформ, но боюсь переходного периода, который всегда прилагается к реформе такого масштаба. Второе, в академии всегда присутствовала очень творческая атмосфера, независимость духа и мысли. Причем она сохранялась даже в самые сложные периоды истории. Пример же институтов в ведении Минобрнауки показывает, что в них сразу начинают появляться "эффективные менеджеры" и строиться атмосфера государственности и вертикали".

Физик Андрей Ростовцев, сотрудник Института теоретической и экспериментальной физики Курчатовского центра:

"Вам говорят: "занимайтесь чистой наукой, а уж труд по управлению активами мы возьмем на себя". Это — обман и попытка ввести в заблуждение. Не бывает чистой науки. Наука всегда связана с ресурсами, с закупками, оборудованием, недвижимым имуществом, с командировками, наконец. Тот, кто начинает управлять этими активами, постепенно начинает управлять учеными, рассуждая со своим трехклассным образованием и ворованным дипломом о том, что ученым надо делать, а что нет, какой тематикой заниматься сегодня, а какой завтра. Далее просто идет прессинг, непосредственно связанный с кадровой политикой. Все заканчивается вытеснением реальных ученых из ученых советов".

Астроном Кирилл Масленников, сотрудник Пулковской обсерватории РАН:

"Очень коротко: реформа Академии не может происходить "сверху", без участия самой Академии. Второе: реформе должно предшествовать широкое обсуждение".

Лингвист Алексей Касьян, научный сотрудник Института языкознания РАН, преподаватель ИВКА РГГУ:

"Мнение (о реформе. — РИА Новости) отрицательное. Если отвлечься от деталей и персоналий, мы видим очередной шаг правительства по оптимизации госрасходов и отъему чужих средств, где под оптимизацией понимается сокращение расходов в областях вроде образования, науки, здравоохранения и т.д.

Эта спецоперация, проведенная в режиме марш-броска, подрывает автономию РАН. При всех своих недостатках РАН является структурой, как-то обеспечивающей научный процесс в нашей стране, а кроме того до сего момента защищающей научное сообщество в конфликтных ситуациях.

Следующим шагом по оптимизации госрасходов на науку, видимо, будет перевод науки в вузы. По имеющейся сейчас информации предполагается огромная преподавательская нагрузка, фактически не оставляющая времени на научные исследования. То есть вместо научного сотрудника и преподавателя, каждый из которых получает отдельную зарплату, государство хочет видеть одного работника, совмещающего на бумаге обе функции и получающего только одну зарплату".

Физик Евгений Онищенко, научный сотрудник Физического института имени Лебедева РАН:

"Первое: законопроект о фактической ликвидации РАН и других госакадемий явился полной неожиданностью не только для научного сообщества, но даже и для созданного самим МОН (Минобрнауки. — РИА Новости) совета по науке. Вопреки принятым правилам, он не вывешивался на сайте МОН для обсуждения. Я считаю такой подход совершенно недопустимым.

Второе: на мой взгляд, сейчас МОН следовало бы сосредоточиться на поддержке работающих научных групп в организациях любой ведомственной принадлежности, потому что главное — сохранить работающих людей и позволить работающим группам развиваться. А уже после того, как ситуация изменится к лучшему, можно заниматься вопросами глобального организационного реформирования. Сейчас же уровень нашей научной бюрократии таков, что в принципе не позволяет качественно провести столь глобальные организационные преобразования. Нет и качественных инструментов, позволяющих провести оценку научных институтов: создаваемая сейчас "карта науки", мягко говоря, очень далека от совершенства.

Поэтому спешная реализация планов "глобального реформирования" катком пройдется по многим работающим научным группам, о которых вроде бы беспокоится министр: неизбежны неразбериха, рост бюрократии и злоупотребления".

Физик Михаил Фейгельман, заместитель директора Института теоретической физики имени Ландау РАН:

"Содержание реформы по сути неизвестно никому из ученых — даже президенту РАН. Законопроект вносится немедленно и, согласно комментариям из Госдумы, будет принят в течении нескольких дней. Сказанного выше уже достаточно, чтобы квалифицировать эту историю, как операцию, проводимую спецназом в тылу противника. Противник для них (в частности) — научные работники России".

Наталья Артемьева, сотрудник Института динамики геосфер РАН:

"Обсуждать пока нечего, так как кроме лишения РАН функции управления имуществом и повышения член-корров до академиков, мало что понятно. Плохо, что реальная и постепенная работа по реформированию науки (где главное, по моему мнению, перевод на конкурсные рельсы вместо подковерной борьбы академиков за финансирование их родных институтов) заменена очередным переделом имущества и перемещением тех же начальников в другие кресла.

Кажущееся неожиданным решение давно ожидаемо — это давнее предложение Дмитрия Ливанова (кстати, один из немногих министров, которые пытаются реально что-то сделать в нашей стране). Обсуждать с общественностью (читай — с академиками) такие проекты бессмысленно, так же как бессмысленно обсуждать методы лечения тяжелобольного с ним самим".

Сергей Захаров, сотрудник Института археологии РАН:

"Реформы в науке необходимы. О каком количестве и качестве публикаций можно говорить, если снс, кандидат наук, находящийся в самом "продуктивном" по Ливанову возрасте, получает в РАН 18 тысяч рублей и вынужден для того, чтобы выжить, искать всевозможные приработки. А потом еще и докупать на свою зарплату необходимое оборудование!

Однако то, что предлагается и как это было предложено — это не реформа, а самая настоящая, хорошо известная нам по октябрю 1917 г. революция. Со всем набором признаков и вытекающими последствиями — т.е. тайный сговор, выбор наиболее удачного момента и понеслось — разрушим все до основания, а затем… А что было затем — мы тоже хорошо знаем.

Очевидно, эксперимент с "Оборонсервисом" признан удачным и теперь будет создан "Наукасервис".

Александр Расницын, сотрудник Палеонтологического института РАН:

"Академия архаична и малоэффективна, об этом все всегда говорили, и я особенно. Но тем, кто хочет работать и может обойтись без дорогущих приборов и реактивов, она не только дает возможность работать, но даже помогает, пусть очень умеренно (мягко скажем) и неаккуратно, но дает. А этот законопроект (которого, как выясняется, никто из публики еще вообще не видел — он не в доступе!) к интересам науки вообще не имеет отношения. Это реализация многолетних попыток и подготовки рейдерского захвата лакомой академической собственности, о которых (попытках и подготовке) у нас в институте давно говорилось.

Общая политика государства — давление и вытеснение тех, кто склонен думать и протестовать, и без кого на их (властей) век можно и обойтись (все носители культуры — не включая сюда РПЦ — и не сугубо прикладного знания) — эта политика здесь очередной раз реализована.

Наука (и культура) не нужна. Конечно нужно (хоть наверное и бесполезно) протестовать, но как? Вывести на площадь несколько сот тысяч помогло бы, но мы и десятков не соберем. Кто может, пусть сваливает, а нам остается одно — делай что должно, и будь что будет".

Валерий Федоров, директор Отделения нейтронных исследований Петербургского института ядерной физики НИЦ "Курчатовский институт":

"По утверждению СМИ, годовой бюджет РАН 80 миллиардов рублей (на мой взгляд меньше, но это не важно) при численности в 100 тысяч человек. На человека приходится 800 тысяч рублей в год, и это — все: и зарплата, и плата за электричество (не за свет а, в том числе, за реактор и ускоритель), и за тепло, и на материалы с оборудованием. При этом одна установка для исследований с нейтронами стоит порядка 200 миллионов рублей. В таких условиях о реформе внутри и силами РАН говорить бессмысленно. В Европе стандартное годовое финансирование института, обладающего крупной установкой, например, реактором (Институт Лауэ-Ланжевена в Гренобле, Институт Гана-Майтнер в Берлине) или ускорителем (Институт Поля Шерера в Швейцарии) составляет приблизительно 100 миллионов евро на 500 человек.

За всю историю Минобрнауки при всех его деньгах и власти не было создано ни одного научного учреждения, способного производить конкурентоспособный научный продукт. Зато предпринимаются непрерывные попытки уничтожить сложившиеся и успешно рботающие научные коллективы. В образовании также были созданы образовательные монстры, которые ничем не доказали целесообразность их создания.

Происходит лавинообразный рост числа "эффективных менеджеров" в научных и образовательных учреждениях, которые вместе с постоянно порождаемыми финансовыми и административными "правилами" приводят к полному коллапсу любой научной деятельности, но, при этом, к перераспределению (отнюдь не в пользу науки) финансовых потоков.

Ликвидировать (реформировать), в первую очередь, нужно Минобрнауки (хорошо бы Рособрнадзор), эти учреждения сейчас ни к просвещению, ни к образованию, ни к науке никакого отношения не имеют. Сколько институтов можно поддержать, ограничив ничем не ограниченные сейчас зарплаты этого растущего моря пишущих и создающих правила написания бессмысленных бумаг. Отдельные люди, которых я знаю в том же Минобрнауки, вполне достойные и уважаемые, но, к сожалению, с системой как бы они ни хотели, бороться не в силах.

Главная цель всех нововведений, мне кажется, это ликвидация выборности всех уровней (в университетах этого почти достигли). В РАН все должности, начиная с младшего научного сотрудника и заканчивая директором института, были выборные, и это основное, чем отличается РАН от других организаций. Это, видимо, и не устраивает "реформаторов", поскольку просматривается явное желание назначать на должности и устанавливать зарплаты единолично, а также контролировать закупки оборудования.

Я думаю, что разумные преобразования были бы поддержаны научной общественностью, к сожалению, разум в предлагаемых "реформах" отсутствует".

Глава РАН Владимир Фортов:

"Эта реформа делается не исходя из научных соображений, потому что ученые в этой схеме оказываются разделенными. Мое предложение, которое я сделал на заседании правительства, состоит в том, чтобы сесть за стол и принять оптимальное решение. А решение, которое сегодня есть, чревато большими потерями. Оно не взвешенно, оно не учитывает реальных вещей. По существу делается калька с американской системы, где академия наук — это клуб ученых. Сегодня ученые, члены академии наук, доктора работают в академии наук, в которой есть не только советы, где можно принимать и обсуждать рекомендации, а еще и исследовательские институты. Эти исследовательские институты работают под руководством выдающихся специалистов — академиков, членкоров. Часто эти руководители не являются академиками и членкорами, но научная компонента очень существенна. Сегодня система построена в академии наук так, что ученые сами определяют, чем заниматься. А в той системе, которая предложена, это по существу клуб ученых, который может давать советы, какие-то оценки. Эта система принята, скажем, в США, но у нас она была другая. Принятие новой системы приведет к тому, что мы заблокируем работу академии наук, а новая еще не построена. Мое предложение состояло в том, чтобы начать двигаться по этому пути, но не так, чтобы сразу все закрыть, а потом строить новое. Мы парализуем работу институтов, вот и все. Поэтому надо искать общую точку зрения, взвешивать варианты. Ситуация в том виде, как она выглядит, похожа на "Оборонсервис".

Я против перехода на американскую модель. Но есть люди, которые говорят, что она лучше. Я готов представить аргументы, что она в наших условиях не лучше. Я готов слушать их мнение тоже и учитывать его. Они говорят: давайте сделаем по-другому. А мы говорим: раз вы в этом убеждены, то продемонстрируйте, что такая модель будет работать. Дайте хоть один пример. У нас с вами много примеров попыток создания новой науки в новой России. Назовите мне пример, который прижился. Я назову только один — фонды фундаментальных исследований, РФФИ и РГНФ. Все остальное — 150 академий создали, разные подмосковные центры. Все это идет трудно и медленно, причины понятны — новое дело, сложное. А теперь говорят: давайте мы разорим академию, академиков сделаем людьми, которые собираются, пьют чай, а руководить самой наукой — институтами — будут другие люди. Это неправильно. Именно в науке нельзя так, потому что в науке важен научный уровень руководителя. Этот руководитель в академии назначается научным сообществом, ведущими учеными, а не по приказу министра или замруководителя департамента."