«Фоменко – жертва фанатизма»

Академик Андрей Зализняк о лженауке в России и в мире.

Академик РАН Андрей Зализняк – известный лингвист, специалист по древненовгородскому диалекту и «Слову о полку Игореве», лауреат Государственной премии России 2007 года – выступил с лекцией на неожиданную для ученого такого уровня тему: «О ложной лингвистике и квазиистории». После своего выступления, которое состоялось на ярмарке интеллектуальной литературы Non-Fiction в рамках «Фестиваля мировых идей», организованного журналом «Вокруг света», академик объяснил «Газете.Ru», что ложная наука – совсем не безобидный элемент псевдонаучного фольклора.

– В своей лекции вы разобрали методы, которыми авторы и сторонники самодеятельных учений, в частности печально знаменитой «новой хронологии» Анатолия Фоменко, пытаются дискредитировать современную науку. Есть ли у вас собственное объяснение подобной лженаучной деятельности и конкретно личности Фоменко – крупного математика и вашего коллеги по Российской академии наук, настойчиво дискредитирующего научную историю и лингвистику?

– В математических познаниях Фоменко не сомневаюсь, впрочем я не математик, и это совершенно не моя область компетенции. Но что касается его исторических и языковых штудий, то математика сыграла здесь скорее роковую роль. У математиков замечательно развит комплекс превосходства. Они считают, что в любом деле они всегда смогут разобраться лучше любых специалистов. Это первое, что помогло Фоменко преодолеть барьер критического отношения к его выводам и смело выступить в совершенно чужой для него научной области.

Что касается его феномена... На меня он производит впечатление фанатика, который свято верит в то, что он открыл.

Хотя начиналось все со вполне оправданного научного интереса – проверить выводы предтечи «новой хронологии» Николая Морозова. И в течение какого-то времени Фоменко развивал чисто математическую сторону своего интереса к альтернативной хронологии. Существенный сдвиг произошел позже, когда он стал применять математику к историческим данным, отбирая их вне соответствия критериям исторического исследования. Исторические параллелизмы, которыми он обосновывает свои выводы, основаны на совершенно вульгарном прочтении имен и хронологий.

– В чем причина подобной слепоты к фактам, если не считать, что все это – обсессивный бред, принявший форму научной деятельности?

– Никакого сознательного жульничества я здесь не предполагаю. Думаю, это эффект фанатической веры в новую сверхценную идею. Его дальнейшая эволюция, скрещенная с национализмом, вообще печальна: всех этих чудовищных идей в духе «русских этрусков», Индии, скрещенной с русским наречием «инде» («в другом месте» по-старославянски. – «Газета.Ru»), которые я здесь обильно цитировал в лекции, и что Россия в прошлом владела всем миром, в его ранних работах все же не было. Его ли это идеи или его окружения? Так или иначе, он подписывается под этими сочинениями.

– Фоменковской «новой лингвистике» предшествовала более, так сказать, цивилизованная альтернативная теория, так называемая яфетическая теория академика Николая Марра, которую поддержал Сталин. Симпатии к идеям Фоменко высказывают и наши элиты. Помнится, ими был впечатлен даже Гарри Каспаров, усомнившийся в историческом существовании Древней Греции.

– К Марру у меня двойственное отношение. Он достоин уважения как крупный востоковед, лингвист, но до того момента, когда он, как бы это лучше выразиться, не свихнулся, то есть до 20-х годов и изобретения «коммунистической лингвистики». Все его дальнейшие сочинения к собственно научной лингвистике отношения не имеют никакого.

– Современная научная лингвистика, как, впрочем, и история, очень уязвима перед критиками, находящими в ее методах элементы «гуманитарного позитивизма», то есть склонности выдавать интерпретации за факты. Насколько в современной лингвистике сильна метафизическая составляющая, которую лингвисты предпочитают не афишировать?

– Вы задаете философский вопрос, а не лингвистический. Не рискну тут как-то определенно отвечать. Какая-то глубинная правда за такой метафизической позицией имеется, но в любом случае научная лингвистика принадлежит к традиции рационального знания, рационального исследования. Когда рациональные объяснения становятся недоступны, как в случае профанной, любительской лингвистики, в случае того же Фоменко, это опасно. Такие любители могут становиться очень агрессивными. Что делать с этой агрессией? Это социологическая проблема. Как у лингвиста у меня нет рецепта по ее решению, кроме настойчивого просвещения, конечно же.

– Сторонники альтернативных теорий часто упрекают научных лингвистов, что они не хотят с ними дискутировать «по-настоящему».

– Я готов дискутировать, если мой оппонент исходит из одинаковых представлений, что является научным критерием. Дискутировать же на тему, что Иван Грозный – это четыре разных человека, у которых было по две жены (у Ивана Грозного, согласно некоторым упоминаниям, было восемь жен. – «Газета.Ru»), особенно если дискуссия, не дай бог, будет публичной и транслироваться по нашему телевидению, – в таком подарке дилетантам я участвовать не буду. Настоящие, немножко занудные и скучные ученые, ищущие истину, а не чужого одобрения, которых сажают напротив клоунов, всегда будут получать меньше голосов на таких шоу.

– Существует ли альтернативная лингвистика на Западе? Как вы объясняете расцвет подобного рода штудий в России.

– Расцвет объясняется подспудно накопившимся протестом за десятилетия тотального идеологического контроля, исключавшего любые альтернативные официальным точки зрения. Когда плотина была прорвана, недоверие и желание высказывать по любому поводу альтернативную, притом как можно более противоположную точку зрения стало массовым. Позитивные эффекты от этого какие-то были, но расцвело огромное количество пустоцветов. В западной науке такие пустоцветы тоже есть, но их намного меньше, и отличаются они меньшей агрессивностью. Альтернативная хронология и лингвистика в основном отечественный феномен. Притом на Украине ситуация с расцветом альтернативных мнений даже более плачевная, чем в России.

– Вы известный защитник подлинности «Слова о полку Игореве», вероятность фальсификации которого, как показал сделанный вами лингвистический анализ текста, получилась ускользающе малой. Но есть и другие славянские памятники, вокруг которых разгорелось много споров, например «Велесова книга».

– Это безусловная фальсификация – и фальсификация неумелая, в отличие от Зеленогорской и Краледворской рукописей Вацлава Ганки, раскусить которые удалось не сразу . По всем признакам автором «Велесовой книги» был тот самый Миролюбов, который передал ее для публикации в русском эмигрантском журнале в Сан-Франциско. Миролюбов утверждал, что получил дощечки, исписанные текстом, от полковника Добровольческой армии Али Изинбека, якобы нашедшего их в одной из разоренных усадеб на северо-востоке Украины. По словам Миролюбова, Изинбек показал ему эти дощечки в 1925 году. До 1941 года он их переписывал, но после гибели Изинбека дощечки забрало гестапо – обычная при фальсификациях история, когда «подлинник» неожиданно безвозвратно исчезает. Далее, в 1953 году, Миролюбов предоставил переписанный текст Александру Куренкову для публикации в журнале «Жар-птица».

– Что вы можете сказать об издаваемом сейчас новейшем переводе Библии? Этим летом решение издать параллельно с новым переводом Библии, сделанным группой Михаила Селезнева, перевод Нового Завета Валентины Кузнецовой вызвало, как известно, раскол в Российском библейском обществе.

– О переводе, сделанном группой Селезнева, могу с уверенностью сказать, что это работа высококвалифицированных специалистов, продолжающих традицию предыдущих переводов Библии, сделанных в соответствии с современными им научными критериями. За качество этого перевода можно быть спокойным.

– Продолжает издаваться монументальный «Словарь этимологических и сокрытых значений» арабиста Николая Вашкевича, кстати когда-то защитившего лингвистическую диссертацию в Институте востоковедения. Его «лингво-этнический периодический закон» и зеркальные русско-семитские аналогии набирают популярность среди лингвистов-любителей. Какова научная составляющая у этой работы?

– Чудовищная! Поражает масштаб этого сочинения в 40 томах (хотя издано, если не ошибаюсь, пока четыре тома), пытающегося последовательно доказать арабское происхождение русского языка. Классической пример любительской лингвистики. Трудно сказать, представляет ли автор вообще, как подобного рода превращение одного языка в другой могло произойти в реальности.

– Не кажется ли вам, что столь подробный разбор всяких альтернативных лингвистик совсем не в коня корм? Не пора ли рассматривать «новую хронологию» как элемент современной городской культуры, интересный прежде всего для фольклористов? В качестве народной самодеятельности, так сказать?

– Не кажется! На Украине «Велесова книга» официально включена в программу школьного образования как подлинный источник по духовной истории наших предков. Делайте выводы.