Тайшетский «жених» Агафьи Лыковой

Величиной местного значения в деревне Георгиевка Тайшетского района является Анатолий Павлович Ромашов. «Такой вреднючий дед, злой на всех, будь с ним осторожнее!», - предупредили меня его соседи.

Ранее на эту тему: Сибирские реалии: Георгиевка, в которую Путин не приедет никогда

Дед ни вреднючим, ни злым не показался. Вполне гостеприимный и словоохотливый, на вопросы отвечает, не успев их дослушать. Ромашову 74 года, из которых уже без малого тридцать он живёт в Георгиевке.

Года три-четыре назад у него синим пламенем посредь дня сгорел дом и все постройки. Сейчас дед ютится в уцелевшей баньке на четырёх-пяти квадратах. Согнувшись в три погибели, он открывает дверь: заходи! В обложенной камнями буржуйке потрескивают дрова. В углу на имитированной тумбочке - покрытый толстым слоем пыли телевизор. В ногах вьётся кошка. На полу солома. На топчане – тоже. И какие-то тряпки. Низкий потолок – в полный рост не встать. «Чай будешь? А молоко? Ну как хочешь». Из ведра наливает молоко в миску, что стоит на полу. Мурка тут же начинает его лакать.

- Ну вот так вот и живу. Остался после пожара в сапогах и в штанах. Всё остальное сгорело. Хорошо, что скотинку успел выгнать, когда заполыхало. Травища была высокая, сухая. Смотрю - огонь пошёл по ней к соседям. Думаю: ладно, пострадаю один, но не вся деревня. Бросил свой дом и кинулся тушить траву. Ну а потом уже и вся деревня сбежалась сбивать пламя. Вот только и спасли баню из всего моего хозяйства. Благо, в стороне стоит, не достал её огонь.

Помогали старику всем миром. Кто-то подбросил горбыль, из которого Анатолий Павлович построил «сараюшку и амбарушку», кто-то одеждой помог. Привезли старенький телевизор, который дед уже и забыл когда включал. Восстановил загон для коровы, телят. Добрые люди дали ему семенной картошки на посадку.

Пожар у Ромашова возник по самой банальной причине – «проводка была старенькая, замкнуло где-то». Глава Тальской администрации предлагал старику переехать в деревню Сереброво, обещал ему более-менее приличный дом. Дед заупрямился: «Ты сам езжай туда и живи в своём Сереброво! А я там никого не знаю! Много годов прожил тут, землю обработал и удобрил, а теперича всё бросать?! Ты мне лучше стройматериалом помоги!» Глава администрации пожал плечами и стройматериалом не помог.

А на пенсию в 5 400 рублей Анатолий Павлович особо разгуляться не может. Потому как добрая половина этих денег уходит на хлеб, которого он покупает чуть ли не под сотню буханок в месяц – по три-четыре куля. Почти всё скармливает скотине.

По огромному двору носятся четыре собаки, в загоне стоит корова. В другом – годовалая тёлочка. Пару месяцев назад появился и бычок. На прошлой неделе он малость приболел – накормил дед его комбикормом, да тот стал жаловаться на желудок.

В маленькой стайке сидят два поросёночка.

- Это не мои! – сразу отпирается дед. – Они ж по пять тыщ за голову продаются! Я где тебе такие деньжищи возьму?!

Поросят Ромашову привёз какой-то знакомый. Анатолий Павлович их должен вырастить и забить. Половину тушки он заберёт себе.

Даже за пределами Тайшетского района и Иркутской области ходят легенды о былой дружбе Ромашова с известными таёжными отшельниками Лыковыми.

- Анатолий Павлович, а правду говорят, что вы Агафье Лыковой руку и сердце предлагали?

- Не-ет! – протягивает он. – Нет-нет! Даже и в мыслях не было!

У Лыковых в таёжной избушке Ромашов бывал раз пять-шесть. Ещё в конце семидесятых он работал в экспедиции, и, когда в очередной раз его забросили в красноярскую тайгу, он познакомился со знаменитыми отшельниками. Скорее всего, у них-то старик и перенял старообрядческую веру.

- Они сами к нам пришли, в мою избушку прямиком и нагрянули, - вспоминает Анатолий Павлович. – С главой семейства Карпом Осиповичем были дочери Наталья и Агафья. Немного поговорили о том-о сём, а потом они позвали меня в гости. Я набросил куфайку и шапку да пошёл. Чуть ли не утра мы сидели у костра, разговаривали, что-то ели.

Ромашов работал в экспедиции вахтовым методом – неделя через неделю. Когда смена закончилась, он, вместо того, чтобы полететь домой, направился к Лыковым. Чтобы не заблудился, они специально для него оставили лыжню. Скоро начальство прознало об этом, и Анатолия Павловича уволили.

- Ну а я-то почём знаю, за что меня уволили? Видимо, не по душе это знакомство было кому-то.

Мы с Ромашовым неспеша шагаем по его двору. Он вспоминает свою несостоявшуюся семейную жизнь и, кажется, уже и не сожалеет о том, что не наплодил детей. В начале мая своё 75-летие он встретит в одиночестве.

У Анатолия Павловича полно сил и здоровья, у него предельно ясный ум и, безусловно, он совершенно точно знает, чего хочет от жизни. И эта жизнь за пределами Георгиевки в его планы отчего-то ни в какую не вписывается.

- Духовного тебе спасения! – пожелал мне старик напоследок. И перекрестил двумя перстами.